- Зейн, - говорит Лиам, когда отвечает на звонок.
- Привет, - говорит Зейн смущенно. В его собственной комнате, где стены выкрашены в темно-синий цвет с тех пор, как ему исполнилось двенадцать, и увешаны плакатами, с книжными полками слева, столом справа и окном над кроватью, трудно представить Лиама. Он просто не укладывается в голове Зейна где-то помимо госпиталя, и он не знает, что с этим делать.
- Я и не думал, что ты на самом деле позвонишь, - тихо признает Лиам. Зейну интересно, лежит ли он на кровати сейчас, прижимая телефон к уху? Наверное, да. – Я подумал, может быть, ты врал. Может, не врал, конечно, но ты понимаешь…
- Я говорил, что позвоню, - напоминает ему Зейн.
- Да, - Лиам замолкает на секунду, а потом продолжает: - Что ты делаешь в четверг?
Зейн смеется.
- Провожу день с тобой. Думаю, мы могли бы увидеться после школы, в которую я, кстати, должен вернуться. И это ад, учитывая эти глупые костыли, которые мне выдали. Мне понадобилось минут десять, только чтобы подняться на них по лестнице.
- Костыли – это ужасно, - сочувственно произносит Лиам. – Ты сможешь как-нибудь забрать меня?
И Зейн думает о том, разрешит ли ему мама взять машину. Если бы он отправился куда-то со своими обычными друзьями, то, очевидно, она бы отказала. Но его мама видела Лиама (когда он был под анестезией, о чем он на самом деле до сих пор старается не вспоминать, потому что это очень смущает его) и он понравился ей. Он хорошо влияет на него, по её же мнению. Может, она согласится.
- Подожди минутку, - говорит Зейн.
- Угу.
Зейн откладывает телефон и добирается на костылях до двери. Они натирают ему руки, но он пытался ходить без них, и это было ещё хуже - настолько, что на глаза от боли наворачивались слезы.
- Мам, - зовет он с лестницы. Он не спускается вниз, потому что чувствует, что скорее шлепнется на задницу и проедется на ней, чем сойдет на ногах.
Его мама появляется мгновение спустя, нахмурив брови:
- Я не отдам тебе…
- Я знаю, - говорит он. – Я только хотел спросить, могу ли я взять машину в четверг?
- Какую часть слова «наказан» ты не понимаешь? – спрашивает она.
Зейн закатывает глаза, потому что, блин, с родителями всегда так сложно.
- Я хочу погулять с Лиамом.
- Лиам? – повторяет его мама. – Милый мальчик из больницы? Волонтер?
- Да.
Его мама задумывается на секунду, прежде чем ответить:
- Хорошо, но если ты лжешь, просто чтобы взять машину, то ты пожалеешь об этом.
- Как тебе будет угодно, - соглашается Зейн. – Но спасибо.
Его мама улыбается ему. – Обед будет в два часа, если захочешь есть. Я готовлю суп.
Он кивает и возвращается в комнату. Когда он поднимает трубку, то слышит, как Лиам тихонько напевает что-то, и он прикрывает трубку, чтобы Лиам не узнал, что он вернулся. Он узнает песню (Matchbox Twenty – If You’re Gone) и у Лиама мягкий и приятный голос.
В конце концов он понимает, что, должно быть, ведет себя глупо, подслушивая, и говорит:
- Эй, я вернулся.
Лиам осекается и кашляет:
- Извини, ты слышал это?
- Что? – спрашивает Зейн невинно.
- Ничего.
- Мама сказала, что я могу взять машину, - говорит Зейн ему. – Какой у тебя адрес?
- Забери меня у госпиталя, - говорит Лиам. – У меня волонтерские работы до семи, так что…
Зейн приподнимает брови:
- Немного поздновато для волонтерства, нет? Хорошо, - говорит он. – Увидимся там.
- Увидимся, Зейн, - отвечает Лиам.
Зейн вешает трубку и затем ложится на спину, улыбаясь и глядя в потолок, думая о том, что у Лиама теперь есть его номер, и это нисколько не способствует тому, чтобы держаться от него подальше. Но он и не хочет делать этого, так что ему просто придется как-то жить с этим.
***
- Очаровательно, - говорит Луи с его постели.
Зейн отворачивается от него и поправляет рубашку, глядя в зеркало.
– Отвали, - беззлобно огрызается он. – Он действительно круто выглядит, хорошо?
- Ты втрескался в него по уши так быстро, - сообщает ему Луи. – Мне просто жалко на это смотреть.
- Мне напомнить о том, как ты пел под окнами Гарри, потому что он не разговаривал с тобой в течении четырех дней, когда ты оскорбил его любимую группу?
Теперь уже Луи отворачивается от него.
- Так когда я смогу познакомиться с ним? – спрашивает он немного погодя.
- Никогда, - серьёзно отвечает Зейн. – Ты будешь держаться от него так далеко, как только это, блять, возможно.
- Такой грубый, - смеется Луи. – О, ты стесняешься меня.
- Ещё как, - соглашается Зейн.
Луи закатывает глаза:
- Проехали. Послушай меня, пожалуйста, и не надевай эту рубашку. Иди в полосатой. Эта выглядит так, будто ты стараешься слишком сильно.
Зейн сердито смотрит на него, но меняет рубашку, потому что Луи прав. Собравшись, он отвозит Луи домой, прежде чем отправиться в больницу. Он не может отрицать того, как сильно нервничает, и он ненавидит это в себе, потому что Зейн, блять, не нервничает. Он уверен и собран, но, может быть, все дело в том, что он действительно ни с кем не встречался до этого момента. У него были девушки и парни, но ни одни из этих отношений не были серьёзными; всё, что они делали – это тусовались с общими друзьями и трахались, когда родителей не было дома. Сейчас всё по-другому.
Лиам ждет его у входа, засунув руки в карманы джинсов. Он выглядит хорошо, так Зейн думает, пока Лиам не садится в машину. Вблизи он выглядит вымотанным и уставшим.
- Ты в порядке? – спрашивает Зейн, хмурясь.
Лиам улыбается, но не так солнечно, как обычно.
- Да, я просто немного устал, - признает он. - Тяжелый был день. Я не должен был работать так много сегодня, но кое-что изменилось, и я… неважно. Всё хорошо.
Зейн всеми силами сопротивляется желанию провести пальцами по щеке Лиама, чтобы почувствовать мягкость его кожи.
- Я подумал, мы могли бы поужинать, и после…
- Можем мы… - перебивает его Лиам, выглядя виноватым. – Я уже вроде как поел, - объясняет он. – Можем мы сделать что-нибудь другое? Я правда не голоден.
- Хорошо, - соглашается Зейн, стараясь не паниковать, потому что это все, что он на самом деле запланировал. – Пойдем в кино, - решает он. – Как тебе?
- Отлично, - улыбается Лиам.
- И потом не мог бы ты зайти ко мне ненадолго? – спрашивает Зейн. – Я вроде как должен доказать маме, что гулял с тобой, а не придумывал отмазку, чтобы взять машину и пропустить комендантский час.
- Конечно.
- И я, наконец, смогу закончить эскиз, - добавляет Зейн. – Если ты мне позволишь.
- О, ты просто ищешь предлог, чтобы пялиться на меня, - весело замечает Лиам.
Зейн отъезжает от больницы и говорит:
- Да, именно это я и делаю.
Щеки Лиама покрываются румянцем, и он отворачивается к окну, чтобы скрыть это.
***
В итоге он, конечно же, не рисует. Вместо этого он сидит на Лиаме и целует его, но в этом, правда, нет его вины. Он работал над губами Лиама на рисунке, и, когда тот облизнул их, он не сдержался. Он теряет контроль над собой, когда рядом Лиам - это очевидно.
Ладони Лиама медленно поглаживают его спину, как будто он не уверен в том, что ему позволено делать, а что нет. И в другой раз Зейну показалось бы это очаровательным (хорошо, он правда так думает), если бы он не хотел, чтобы Лиам как можно больше к нему прикасался.
- Лиам, - говорит Зейн, присаживаясь. Его рука все ещё болит, так что он старается не опираться на неё. К тому же, его загипсованная нога тоже придает ситуации неловкости, но он уже испытывал все эти неудобства прежде – в больнице – так что ничего страшного. – Ты думаешь слишком много.