В следующий миг Дот, взревев, бросила недоеденную птицу и одним длинным прыжком оторвалась от земли, исчезая в яркой синеве.
Алек слился сознанием с драконом, позволяя ему доминировать сейчас, зная, что Сераф’ приведет их к победе, к желанному призу. Он еще успел почувствовать, как его дракон самодовольно усмехнулся, поднимаясь выше в потоках теплого воздуха, прежде чем полностью раствориться в брачном полете.
Дот водила поклонников за нос, то выныривая из облаков, то уносясь в слепящую даль. Кровь пела в ее жилах, адреналин гнал вперед. Он купалась в теплых воздушных потоках, то планируя, раскинув крылья, то камнем падая вниз, выравниваясь лишь у самой земли. Наконец, когда восторг в крови поутих, она оглянулась назад, с сожалением увидев, что всего четыре дракона продолжают гонку. И Сераф’а, к которому она так привязалось, среди них нет. Она расстроенно курлыкнула, на миг потеряв внимательность, как вдруг на нее сверху упала огромная тень. Дот ринулась в сторону, но схвативший ее дракон держал твердо. Она почувствовала такое знакомое прикосновение мыслей Сераф’а и обрадовалась, позволяя ему сплести с ней крылья, поднимаясь все выше и выше…
Алек’ почувствовал, как уносится ввысь его дракон, сплетаясь с той единственной, которая так внезапно стала дорога. Туман перед глазами развеялся, и он обнаружил себя на собственном ложе, прижимающим к себе Магс’а, растерянно и непонимающе глядящего на него. В его темных глазах было столько нежности и горечи, что Алек’ не выдержал, и, покрывая поцелуями желанное тело, пробормотал:
— Сейчас, сейчас мы их вернем, мой хороший.
Он протянул руку, взяв тот самый фиал с маслом, с которого и началось их знакомство, и, смазав себя, стал осторожно протискиваться в узкое отверстие. Маг’с широко распахнул глаза, судорожно хватая его за предплечья и прижимая к себе так сильно, словно Алек мог растаять туманом.
— Сейчас, сейчас, — шептал он, невидящими глазами уставившись вверх.
Алек задвигался быстрее, чувствуя как слепящая страсть их драконов возносит их все выше и выше. Словно гигантская волна поднялась из глубин его души, накатила, захлестнула. Громкий стон сорвался с его губ, он схватил рукой напряженную плоть Маг’са и в пару движений вознес их на пик удовольствия.
Алек’ проснулся внезапно. Прислушавшись, он уловил довольное ворчание Сераф’а, сидящего на карнизе возле своей Дот. Рядом лежал Маг’с, накрытый стянутым с Алек’а покрывалом.
Молодой всадник прислушался к себе. Впервые ему не было стыдно за свою страсть, напротив, Маг’с рядом ощущался так правильно, так верно. Впервые у Алек’а не было сомнений в своем выборе. Впервые он точно знал где, а главное — с кем его место.
И коричневый дракон подтвердил это.
========== День 26. Нечисть (Нежить) ==========
«Какой смысл лгать, если того же результата можно добиться, тщательно дозируя правду?»
© У. Форстер
— Вы все погрязли в своих отношениях с сумеречными охотниками, — презрительно бросил Мелиорн. — Вы забыли, кто вы такие. Кто мы такие. Забыли, как на самом деле обстоят дела. Охотники защищают примитивных. Охотники убивают демонов. Охотники не защищают нижний мир. Потому что мы — нежить — демонское отродье.
Он медленно обвел взглядом каждого из сидевших.
Гэрроуэй, недавно потерявший жену, вряд ли будет трудной мишенью. Рафаэль уже согласился, стоит лишь посильнее надавить на его чувство ответственности за клан. А вот Бейн мог стать проблемой. У Мелиорна почти не было рычагов давления на мага. Разве что… Ходили слухи, что маг сильно привязан к своему нынешнему любовнику. К своему смертному любовнику.
— Вы все знаете, нас ждут тяжелые времена, — безэмоционально продолжил он. — И если раньше мы противостояли охотникам… Не стоит упоминать, что, несмотря на все соглашения, это было все-таки противостояние. То сейчас, с вмешательством Валентина, все стало слишком запутанным. Даже смерть Фейрчайлд — лишь временное решение. Следует разрубить этот узел раз и навсегда. И определить наши стороны в предстоящей войне. Мы либо помогаем охотникам, либо противостоим им.
Мелиорн чувствовал, как ноют свежие шрамы, оставленные королевой на его лице, как сверлят затылок взгляды его сопровождающих. По сути это был почетный конвой. Мелиорн нарушил слишком много законов, чтобы отделаться только шрамами. И лишь его близость к охотникам позволила фейри избежать смерти. Королева желала, чтобы именно он стал глашатаем ее воли. Приказ был однозначен: сделать все, чтобы угроза Валентина перестала существовать. Мелиорн пошел дальше. Впрочем, он всегда был слишком своевольным: сделал любовницей охотницу, когда ему приказали лишь наблюдать; открыл портал в иную реальность, когда можно было просто скрыться в лесу; был осужден представителем Конклава, испортив и так напряженные отношения с Благим двором.
Он видел по лицам сидящих, что его речь заставила их задуматься. Что ж настало время перейти на личности.
— Тебе ведь она нравится? — обернулся он к Рафаэлю. — Не отрицай, Изабель не может оставить равнодушным. Такая сила и слабость…
Мелиорн покачал головой. Рафаэль встрепенулся было, чтобы ответить, но тут же сник, признавая его правоту.
Фейри подумал о том, насколько же молод новый глава нью-йоркских вампиров, если позволяет себе так открыто проявлять эмоции. Будь на его месте Камилла, Мелиорну пришлось бы тяжелее. Эта женщина могла бы составить ему конкуренцию в манипуляции.
— Но что будешь делать ты, если однажды она появится в ДюМорт, чтобы уничтожить твой клан? — Голос Мелиорна приобрел несвойственную ему ранее жесткость. — На чьей стороне ты будешь? Выступишь против нее? Или предашь клан? Детей, доверившихся тебе? Не думаю, что Камилла когда-нибудь…
— Хватит, — прервал его Рафаэль. И, пристально глядя в глаза фейри, с жаром произнес: — Я никогда… Слышишь, ни-ко-гда не предам доверие моих детей.
— Даже, если тебе придется пожертвовать ею? — еле слышно прошептал фейри.
Рафаэль прикрыл глаза.
— Да.
Ответ его, несмотря на очевидные душевные терзания, прозвучал на удивление четко.
Мелиорн согласно кивнул. Все как он ожидал. Сантьяго сместил Камиллу и занял пост главы клана. Амбициозность была у него в крови. Буквально. Но, в отличие от Камиллы, использовавшей клан в собственных интересах, Рафаэль был слишком обременен своей ответственностью, слишком предан людям, которых поклялся защищать. И слишком молод, чтобы увидеть капканы, расставленные фейри.