— Прежде чем вы что-то скажете… Остин, я бы хотел, чтобы ты побыл с моими родителями, а мы с Джинни и Маркусом съездим на свадьбу, приедем вечером того же дня, — с просьбой в голосе обратился мистер Миллер. — Тебе нежелательно там находиться, понимаешь? Дополнительный стресс тебе ни к чему.
Остин понуро кивнул, спорить он не стал. Он ужасно скучал по маме, но он боялся встречи с ней. Боялся, что захочет остаться с ней, и не сможет уехать обратно. Каждый раз в приступе слабости он вспоминал о письмах, о лжи, и ему становилось относительно легче, но сейчас мальчик всё чаще думал о том, что мамины ответы были пропитаны любовью. Остин, можно сказать, жил ради этих писем. Жаль только, что они были не от папы.
Джорджия получила ответ из тюрьмы, куда Джинни отправила все письма младшего брата. Она не стала вскрывать конверт, и при первой же возможности утилизировала его, предав огню. Если когда-нибудь Остин спросит, приходило ли письмо, то ответом будет лаконичное «нет». Джорджия не могла позволить прошлому ворваться в её новую жизнь.
— Пап, это безумие, зачем нам туда ехать? — возмутилась Джинни.
— Вам нужно увидеться, медвежонок. Прошло время, ты многое осмыслила, думаю, ты готова встретиться с ней, — аккуратно произнёс Зайон. — Маркус, поддержи меня!
Парень удивлённо поднял брови, переводя взгляд на Джинни.
— Ну-у… Надеюсь, это не будет выглядеть, как эмоциональное давление, но у нас с Макс через девять дней день рождения. Я бы хотел увидеть её, уверен, Джорджия тоже позвала их с мамой и папой на свадьбу.
— О, Боже! — воскликнула Джинни. — День рождения, как я могла забыть! Постой, я ведь и не знала, когда он у вас, кроме того, что в декабре. Ты так и собирался молчать об этом?!
— Ну, сейчас сказал, — пожал плечами Маркус, простодушно улыбаясь.
— Знаешь что? Плевать на чёртову свадьбу, мы должны поехать и закатить вам с Макс вечеринку, ради этого я готова потерпеть пару дней с Джорджией, — решительно объявила Джинни. — Правда, меня на эту вечеринку никто не позовёт…
— Эй, ты чего? Это же и мой день рождения тоже, я зову своих друзей, а Макс — своих. Ты приглашена, — уверенно объявил Маркус, приобнимая Джинни за плечи.
— Не хочу испортить праздник твоей сестре, — мрачно покачала головой девушка.
— Она уже давно простила тебя. Я это чувствую. Вот увидишь, — он обнял её ещё крепче, коротко поцеловав в висок. — Мы поедем, Зайон.
Отец Джинни довольно улыбнулся, а вот Остин ещё больше расстроился:
— Вы же собирались приехать в тот же вечер!
— Я точно вернусь, обещаю, — заверил его Зайон. — А Джинни приедет сразу после вечеринки, правда?
— Конечно, — поспешила успокоить брата Джинни. — Мне там нечего делать, Остин, я ни в коем случае не брошу тебя. Но нам надо отвезти Маркуса домой, к его семье. Я хочу побыть с ним на его празднике, и затем сразу же вернусь к тебе, слышишь?
Маркус подозрительно нахмурился, переваривая слова, сказанные Джинни:
— Прости, я правильно понимаю: ты решила, что уедешь обратно одна? Без меня?
— Маркус…
— Так, Остин, погнали смотреть футбол, сейчас они будут ругаться, — устало скомандовал Зайон, увлекая мальчика с собой в сторону дивана.
— Джинни, что происходит в твоей голове? — возмутился Маркус. — Я не верю во всю эту херню с отношениями на расстоянии, я хочу быть здесь, с тобой, — он нервно заправил волосы за ухо, испытывающе глядя на девушку. Эти жест и взгляд разбивали ей сердце, он был так красив и печален.
— Я тоже хочу, чтобы ты был рядом, постоянно. Но я не могу отнимать у тебя твой город, твою семью и твоё будущее. Ты ведь можешь не поступить в колледж…
— Я и так в него не поступлю, — нетерпеливо отрезал Маркус, — у меня по всем предметам двойки. И этим паршивым городишкой я уж точно не дорожу. А семья для меня ничего не значит, если рядом нет тебя, как ты этого не понимаешь?
— Не говори так, — покачала головой Джинни, — у тебя прекрасная семья, лучшая, что я когда-либо встречала. Твои родители дают тебе всё.
— И мне ничего из этого не нужно. Ничего. Мама и папа — очень хорошие люди, но они не чувствуют меня, мы всё время общаемся будто через стеклянную стену. Я не могу поговорить с ними по душам, а папа и вовсе не говорит. На языке жестов очень сложно выразить душевную боль, поэтому Клинт всё время весёлый такой.
— Но как же Макс? — тихо спросила Джинни.
— Я буду видеться с ней. Я уже всё спланировал, каждые выходные мы будем вместе. Либо я к ней, либо она ко мне. Послушай… — Маркус взял Джинни за обе руки. — Это только моё решение, ладно? И я давно его принял. Но давай договоримся, что если ты не захочешь больше быть со мной, то ты просто честно скажешь мне об этом.
— Маркус, — Джинни сглотнула подступающие слёзы, — я тебя люблю. Любила и раньше, но за этот волшебный месяц ты стал для меня таким родным, — она провела рукой по его волосам, с трудом выдерживая взгляд его больших грустных глаз. — Я… я просто давно готовила себя к тому, что, когда мы вернёмся, тебе не захочется уезжать обратно…
— Глупая.
— Маркус…
— Глупая, глупая Джинни Миллер, как тебе не стыдно так плохо думать обо мне?
Лицо девушки озарилось измученной улыбкой. Маркус нежно коснулся её щеки, наклонился и поцеловал, мягко прижимаясь к её губам, и страх разлуки медленно растворялся в этом волшебном поцелуе.
***
Уэллсберри встретил путешественников первым снегом, который пока только слегка припорошил землю и ветви деревьев. Некоторые дома уже были украшены к Рождеству, что казалось Джинни абсурдным, так как никакого рождественского настроения у неё не было. Да и вряд ли у кого-то оно было за две недели до праздника. Но в этом был весь Уэллсберри: красивая картинка прежде всего, и плевать, что под ней может скрываться прогнившее наполнение, состоявшее из зависти и лицемерия.
Приближаясь к дому Бейкеров, Джинни и Маркуса охватило волнение: парню предстояло встретиться с семьёй, которую он не видел целый месяц, а девушка боялась, что хлопочущая невеста отвлечётся от своих сборов и выглянет в окно.
— Не бойся, я всё время буду рядом, — тихо сказал Маркус ей на ухо, крепче обнимая её, сидя сзади на мотоцикле. Зайон ехал следом на своём байке, чтобы наблюдать за Джинни, если вдруг ей понадобится помощь.
— Я не боюсь, — соврала Джинни. — А ты?
— Волнуюсь немного, но очень хочу их поскорее увидеть. Мы за всю жизнь никогда не расставались ни на день, наша семья всегда была вместе.
Джинни почувствовала, как в груди больно кольнуло. Она чувствовала вину за то, что вынудила Маркуса оставить родной дом. Словно почувствовав, что он взболтнул лишнего, Бейкер поспешно добавил:
— Но я рад этому опыту. Мы ведь не можем вечно жить с родителями, верно?
Джинни заглушила мотор возле гаража Бейкеров и сняла шлем. Здесь ничего не изменилось, разве что, крыши и подоконники побелели, да деревья больше не украшает осенняя листва. В отличие от Техаса, Массачусетс баловал своих жителей снежной холодной зимой, и это было одной из немногих особенностей вследствие переезда, которые радовали Джинни.
— Встретимся в «Blue farm», — бросил Зайон на прощание, и, не заглушая мотор, умчался в сторону центра города.
Маркус слез с мотоцикла, снял шлем, пригладил взъерошенные волосы, привычным движением заправляя их за уши, и направился к двери дома. Джинни последовала за ним, предвкушая непростую встречу.