«Господи, что ты несёшь? Говоришь «белое» на «чёрное», пытаешься завуалировать свой материнский провал под действенную методику воспитания. Ты снова за своё!» — настойчиво шептал здравый рассудок, но амбиции, гордыня и страх его тотчас же подавили. С родительской ошибкой Джорджия разберётся потом, а сейчас нужно срочно думать, думать! Она не может допустить, чтобы её посадили. Только не сейчас, когда её жизнь складывалась столь чудесным образом.
— Что ж… Решать, конечно, тебе, но знай: я в любое время, в любую секунду готов сорваться с места, найти их и доставить домой. Только скажи.
Пол немного угомонился, но всё так же взволнованно смотрел на невесту. Она тепло улыбнулась ему, обвивая его шею руками.
— Спасибо, любимый. Ты будешь прекрасным отцом для наших детей, — сладко произнесла Джорджия, целуя в губы своего мужчину. — Я, пожалуй, поднимусь наверх, очень устала и измучилась за сегодня.
— Конечно, дорогая. Я скоро подойду.
Джорджия подмигнула Полу на прощанье, быстро взбегая на лестницу и направляясь прямо в комнату Джинни.
— Здесь должно быть что-то, что-то… — бубнила Джорджия себе под нос. — Джинни, детка, дай мне хоть одну крошечную подсказку, — обратилась она в пустоту небольшой комнаты, где каждая предмет, стены и мебель были недавними свидетелями присутствия её дочери.
Окинув прощальным взглядом комнату, она подошла к приоткрытому окну, из которого тянуло зябким холодом. Она поспешила его закрыть, и уже опустила его вниз, но рука её так и застыла на защёлке, не решаясь повернуть её.
«Не стоит недооценивать подростков» — хитро ухмыльнулась она сама себе, отправляясь в комнату Остина.
***
Маркус вернулся домой в настолько убитом состоянии, что Эллен сразу же бросилась к своему травмированному во всех смыслах мальчику, но он лишь отмахнулся от неё, не желая даже взглянуть матери в глаза. Макс, сидя на диване у телевизора, бросила презрительный взгляд в сторону брата, но тут же изменилась в лице.
— Эй, юная леди, Вас кто-то обидел? — окликнула его сестра с плохо скрытой тревогой.
Маркус ничего не ответил, ускоряя шаг, чтобы быстрее добраться до своей комнаты. Ему было необходимо всё переварить и подумать, какие дальнейшие действия стоит предпринять. Ему не терпелось связаться с Джинни как можно скорее, но, как уже стало известно, её телефон был отключён, и что-то подсказывало Маркусу, что причина была не в севшей батарее.
Парень никак не мог сопоставить последние события друг с другом. В тот день, когда Джинни залезла в его окно и сказала, что любит его, Маркус был самым счастливым человеком на свете. То, как они занимались любовью, то, как они говорили друг с другом после, нежась в постели, словно не имело никакого значения, когда они увиделись в последний раз, перед их с Остином исчезновением. Она была такой отстранённой и холодной. Конечно, он был сильно виноват перед ней, но Джинни вела себя так, будто никогда и не любила его. Может, так и было? И она просто поиграла с его чувствами, а когда ей это вышло боком, она пошла на попятную? И что же, черт побери, произошло у них с Джорджией на этот раз, если она так легко оставила не только Маркуса, но и маму?
— Эй, ты игнорировать меня решил? — вывел его из размышлений надоедливый голос Максин.
— Остань, — буркнул Маркус, заваливаясь на кровать к ней спиной.
Макс обошла кровать, чтобы снова видеть лицо брата.
— Что с Джинни? Где она? — не отставала сестра.
Маркус странно посмотрел на неё, словно та взболтнула какую-то несусветную чушь.
— Какое тебе вообще дело?! Разве ты не ненавидишь её за то, что она украла мой «цветочек»? — издевательски улыбнулся Маркус, привстав с кровати. Они с Макс раньше почти не говорили о сексе, но благодаря тому, что она постоянно трепалась об этом со своими подругами, никого не стесняясь, Маркус против своей воли знал обо всех этапах её сексуальной жизни.
Макс скривилась, имитируя рвотные позывы:
— Это отвратительно, и вообще-то это ты украл… Стоп, что?! Маркус! Только не говори, что у вас у обоих был первый раз!
— Проехали, с тобой я уж точно это обсуждать не стану, — холодно бросил он, плюхаясь обратно на подушку, и снова повернулся спиной к Максин.
Она несколько секунд стояла с широко открытым ртом, буравя взглядом спину бесящего её брата, затем вновь оббежала кровать и запрыгнула на неё, сложив ноги по-турецки. Маркус устало закатил глаза, переворачиваясь на спину. Его сестра всегда вела себя так, когда была готова к примирительному разговору, и отделаться от неё можно было только вскрыв себе вены, ну или прострелив висок.
— Я думала, вы с Падмой…
— Что ж, ты ошибалась.
— И как тебе Джинни?
— Не. Твоё. Дело.
Макс оскорбилась категоричностью брата, но заканчивать разговор не намеревалась.
— Ты ведь знаешь, где она, не так ли?
— Нет, не знаю. Почему тебя это вообще ебёт? Разве это не ты ещё пару часов назад поносила Джинни последними словами вместе со своей подружкой по телефону? — мрачно отозвался Маркус.
— Но я беспокоюсь…
— Серьёзно? Максин Бейкер беспокоится о ком-то, кроме себя? В таком случае, следовало подумать получше, прежде чем трепать своим языком и ломать ей жизнь! На виду у всех, кто ей был дорог! — его голос почти срывался на крик, тщательно подавляемый гнев снова проснулся, намереваясь покинуть это тело и выйти наружу.
Макс опустила глаза, поджав губы. Ей было обидно, где-то в глубине души она почувствовала, что её вечная непосредственность, граничащая со вседозволенностью, сыграла с ней злую шутку.
— Я так поступила, потому что Хантер заслуживал правду. Она солгала ему и всем нам, водя нас за нос все эти месяцы, а ты…! Ты нарушил кодекс близнеца, переспав с моей подругой, и мне бы следовало тебя ненавидеть, но из-за нашей дурацкой связи максимум моего негатива, который возможно реализовать, это кратковременное презрение, и это просто пиздец как бесит меня!
Маркус рассмеялся, глядя на свою сумасшедшую сестру. Всю жизнь (до недавнего времени) она была самой проблемной из них двоих, вечно ввязывалась в какие-то истории, крушила всё на своём пути. Маркус был отдушиной для родителей: тихий, творческий до мозга костей, словом, идеальный ребёнок. Но после смерти его друга они с Макс словно поменялись ролями. Она, в общем-то, осталась такой же, а вот Маркус сильно изменился. И проблемы, связанные с его изменениями, были куда серьёзнее, чем у непоседы Макс.
— Ты поступила, как сука. Тобой явно двигало не чувство справедливости, а твои личные амбиции, твоё эго. Ты получала кайф от происходящего, тебе нравилось смотреть на страдания Джинни и Хантера, хотя, должен признаться, от его страданий я тоже получил кайф, даже после того, как он врезал мне, — злорадно усмехнулся Маркус.
— Ты правда считаешь, что это я — ужасная подруга? — тихо спросила Макс дрожащим голосом. Маркусу было жаль её, взрывной характер сестры очень мешал ей по жизни. Сколько раз её называли дурой, больной на голову, особенно, в начальной школе. Маркус всегда защищал её, будучи ребёнком, после чего обидчики сразу же переключались на него, обзывая «девчонкой» и «педиком». Но всё это в прошлом.
— Я думаю, что ты — самая отвратительная подруга, которая только может существовать на этой планете. И что только Джинни в тебе нашла! — Маркус брюзгливо нахмурился, состроив серьёзную мину, но Макс раскусила его, сильно толкнув в плечо.
— А ты — самый ужасный на свете брат, и это я не понимаю, что Джинни могла найти в тебе, — Макс показала язык Маркусу, вызывая на его лице кривую усмешку.