========== proloque: endar spire ==========
Её веки сильно сжимаются перед тем, как открыться, и ей нужно лишнее мгновение, чтобы сосредоточиться на потолке. Металлическое покрытие — скорее всего, дюрасталь. Корабль, — думает её мозг. Это корабль.
Когнитивный диссонанс — до крика в голове. Хуже, ещё хуже. На мгновение она думает, что это вина девушки, — она вспоминает: серые глаза, полные губы, сжатые в тонкую линию, липкие пальцы, почти больно прижатые к её лбу, — но потом мысли начинают щебетать, напевать таким знакомым, родным голосом. Она на корабле. Он атакован.
Она садится и замечает, что она в нижнем белье. Но это не её обычное невзрачное коричневое. И она едва успевает осмотреть своё тело, чтобы понять, чего не хватает, как дверь с шипением распахивается настежь.
— «Шпиль Эндара» атакован! — говорит незнакомец. Его настойчивость заразительна, она заполняет всю комнату — каюту — заставляет её вскочить.
— Что за «Шпиль Эндара»?
— Я Траск Ульго, — вместо этого говорит он, лишая её нужды спрашивать. — Мы являемся частью республиканского флота, и мы должны защищать Бастилу!
Бастила. Имя крутится в голове. Серые глаза. Жёлтый клинок. Тревога, пронизывающая всё её тело. Слабость, наконец.
— Напомни, как тебя зовут? — спрашивает он, когда она оделась, когда они побежали.
— Сола, — говорит она.
Она так хорошо умеет лгать.
***
Её тело ощущается совсем неправильно после того, что они — эта Бастила, её старые учителя — сделали. Рефлексы медленнее, выносливость хуже. Она берёт бластер, а не вибромеч — не хочет, чтобы это видели. Или, может быть, потому, что на самом деле она осталась такой же. Или, может быть, потому, что она хуже. И если это и правда так, то она предпочла бы не знать.
— Это джедай, она была с Бастилой, — кричит Траск, когда они пробегают поворот.
Она видит женщину — она не узнаёт её (с чего бы?), вступившую в бой с ситхским ассасином. Ей неважно, кто победит, ведь в итоге это всё равно ничья, ведь джедай побеждает противника только для того, чтобы погибнуть самой при взрыве.
— Эти джедаи — это что-то, правда? — спрашивает Траск. Он вообще задаёт многовато вопросов.
Она выжидает мгновение, а потом позволяет себе лёгкий кивок. Да, правда.
***
Некто по имени Карт говорит им, куда смотреть. Она рассеянно рассматривает его: выбившаяся из причёски прядь, тёмные глаза. Его голос — единственное, что остаётся в голове. Под ним скрывается гнев. Тщательно удерживаемый.
Траск мёртв, и это нормально. Она бесстрастно наблюдает, как он падает при попытке задержать двух ситхских воинов. Как только его тело касается пола, они поворачиваются к ней.
Она смотрит на них — сквозь них.
Они уходят.
***
Её удача всегда была либо катастрофической, либо чудесной, в зависимости от остальных участников. И неудивительно поэтому, что последняя спасательная капсула достаётся именно ей. Что она вовремя покинула корабль. Что она чудесным образом спускается на планету, названия которой она не помнит. (Какая она замечательная разведчица.)
Но перед тем, как капсула вылетает в открытый космос, ей приходится потратить большие усилия, чтобы удержаться за своё самообладание. На грани её мыслей есть что-то сломленное, злое. Что-то зазубренное, острое, скребущее, — и именно оно держит её целой. Собой. Она и раньше испытывала эту ярость, она знает это так же хорошо, как и до сих пор знает, кто она, несмотря на их попытки отобрать её у неё же самой.
«И снова здравствуйте», — думает она сквозь космос, не сводя глаз с дредноута, который медленно настигает их, когда капсула вылетает в космос.
Её разум, нечто туманное, разобщённое, довольно быстро способен провести путь между нею и ним, этой силой гнева в мужском обличьи.
«Похоже, ты ещё от меня не избавился.»
**
Тарис.
Они в затруднительном положении, она и Карт Онаси. Он смотрит на неё с неприкрытым недоверием — она в ответ рассказывает ему историю. Её зовут Сола Кенн. Она разведчица, и да, она знает, как выжить.
Одна из этих трёх вещей даже правдива.
Когда они мотаются по городу в поисках девушки, она чувствует его. Он, как всегда, несмолкаемый и нуждающийся. Требующий, чтобы его накормили — вниманием, силой, любовью. Она — в его сознании, и, хотя это слабая связь, ни один из них не может от неё избавиться.
Очевидно — несмотря на все его усилия.
— Что с тобой? — спрашивает Карт. У него хриплый голос. Иногда она замечает: он смотрит на неё, а затем отводит взгляд, как будто бы — нет. Она не знает, что это с его стороны: стыд или презрение. У неё нет ни желания, ни времени разбираться — от неё ускользает её же разум.
— Просто в ушах звенит, — говорит она.
Там, в темноте. Он там. Она чувствует: он ищет то, чего старается не искать. Карт медленно, долго на неё смотрит.
— Вероятно, последствия взрыва, — говорит он устало, спокойно. Она кивает, закрывает глаза. Наверное.
***
Карт спит, она думает. Медитация более направленна, чем сон, яснее, легче удерживается. Она уже много лет не спала по-настоящему. Восемь, шесть, четыре, два часа — слишком много в её жизни потрачено зря. Вместо этого она скрещивает ноги на неубранной кровати, закрывает глаза и позволяет мыслям лететь свободно.
Мысли летят в память.
Это короткое воспоминание, простое. В нём она идёт по двору. Он рядом, улыбается широко, смеётся во всех смешных местах её истории о кат-гончих и Вруке. Солнце садится, лучи проникают сквозь тонкие листья дерева в центре двора. Её кожа залита оттенками розового и оранжевого, апельсинового, её мысли легки и светлы, и она ловит его взгляд, когда заканчивает говорить. Каждый раз, при каждой паузе.
Они молоды. Они наивны. Поэтому она спрашивает:
— Почему ты так смотришь?
Потому что она правда не знает.
Он смотрит в сторону.
Когда она выходит из транса, Карт рассказывает об «окончании гражданской войны». Малак повернулся против своего учителя. Устроил ловушку, которая позволила ударной группе (серые глаза, липкие пальцы) проникнуть на флагман Реван и убить её.
— Хм, — отвечает она.
***
Их группа растёт: Миссия, подросток, и её товарищ Заалбар. Они какие-то наивные, совсем зелёные, хотя они и живут в трущобах. Возможно, в ней есть какая-то забытая часть, нечто, давно похороненное, что смотрит на Миссию и думает о том, о чём она когда-то давно мечтала.
Вместе они находят девушку. Она смотрит на них из мерцающей жёлтой клетки. И в ответ она смотрит так же, как смотрела на ситхских воинов на борту «Шпиля Эндара». В её серые глаза, на её пухлые губы, сжатые в тонкую линию.
«Ты пыталась кое-что у меня отнять, — думает она. Её взгляд не отрывается от глаз девушки — Бастилы. Бастила вянет под этим взглядом. — Но тебя для этого недостаточно. Ты не можешь это вынести, ведь правда?»
Бастила тяжело сглатывает и требует план побега. И она доводит дело до конца, спасает девушку. В основном потому, что до сих пор не понимает своей роли во всём этом, почему она всё ещё жива и цела, и куда ведёт проложенный для неё путь.
Оно всегда было недостатком — её врождённое любопытство.
***
Они встречают Кандеруса. И он, в отличие от Карта, смотрит на неё без стыда и смущения. В ней, — она думает — слышит отголоски, — он видит что-то, что ему нужно.
Она и Кандерус проводят ночи в кабине корабля, украденного у его бывшего работодателя. Он регулярно просит её рассказывать о том, что она делала на войне, а она делает вид, что не понимает, о чём он. Заставляет его объяснять ей каждую ошибку мандалорцев, как будто это происходит впервые. Всю жизнь она считала полезным знать, что другие думают о своих ошибках.
Они сидят рядом, и, осознаёт это Кандерус, или нет, он становится всё ближе и ближе — кусок мусора, втягиваемый в водоворот. В эти вечера она перебирает свой бластер. Если бы он достаточно внимательно смотрел на бластер, а не на её лицо и тело, он бы понял, что в её движениях видна военная подготовка. Она считает, что он красив. Как и Карт.