— Это моё, — отрешённо выплёвывает она. И это правда. Молния сверкает перед ней, и она чувствует её холод и её зов. Это только для неё. Ни для кого другого.
Реван не знает, почему Малак последовал за ней сюда, но она может догадаться: он хочет то, что принадлежит ей. Он хочет набраться сил и, наконец, свергнуть её, как он мечтал с тех пор, как они ступили на Коррибан. Она не позволит ему.
Реван отталкивает его к противоположной стене пещеры.
— Держись подальше, — предупреждает она, скалясь. — Иначе я убью тебя.
— Это убьёт тебя! — кричит он в ответ, как только может нормально вдохнуть. — Тебя одной недостаточно, чтобы…
Эффект от его слов противоположен его желанию — Реван смотрит на него с чистейшей ненавистью, а потом шагает во Тьму.
Сначала она ничего не чувствует. Тишина, и едва заметный намёк на статическое электричество на её коже заставляет её волосы на руках и шее встать дыбом.
ты будешь страдать, — шепчет ей Тьма
— И что потом?
потом власть
Ей не нужно об этом думать.
— Тогда я буду страдать.
Реакция мгновенная. Её пронзает чистый жар, за которым следует холод. Она не может дышать и падает на землю, умирая каждым нервом. Всё её тело замирает, кроме её кожи, которая бьётся в конвульсиях вокруг булавок и иголок, которые заменили ей чувства.
Молния пронзает её. Снова и снова.
— Реван! — Она слышит крик.
Она откидывает голову назад, фиолетовый свет мерцает под кожей её горла и челюсти, и свечение заканчивается в её зубах. Реван пахнет горелыми волосами, горелой одеждой. Её сердце бешено бьётся, затем останавливается, затем вздрагивает, затем снова бешено бьётся. Время останавливается. Её жизнь останавливается.
— Реван!!…
ещё немного, — обещает Тьма, — ещё немного и боль излечит тебя от твоих оков
Она не может дышать. Вдохи — снова и снова, но она не может выдохнуть, потому что её лёгкие снова и снова пронзает холод. Молния — всё сильнее, вдобавок к холоду приходит жар, шок, всё ещё имеющийся в её теле, выходит. Ей остаётся только боль.
И это случается. То, чего не было так долго. Оно рождается в её груди ржавым движением. Оно застревает в её горле, а потом с силой вырывается.
Реван кричит.
Она кричит и кричит. И слёзы текут по её лицу, её тело мёрзнет, горит и электризуется. Её кожа испещрена уродливыми рубцами, расходящимися, как ветви дерева.
Ей приходит в голову, что на этот раз она действительно вот-вот умрёт. Что ничто не может пережить это.
Пальцы впиваются в воротник её мантии. Вытаскивают.
Реван не понимает, что происходит, когда её тело вытаскивают из вихря, не понимает, что её испытание завершает кто-то другой. Всё, что она знает — это то, что это прекращается, боль прекращается, она начинает кашлять. Резкие, рваные движения заставляют её харкать кровью и сжимать ткань на груди.
Она чувствует руку на своей спине. Тяжёлую и тёплую. Она медленно движется вверх и вниз, словно успокаивая ребёнка.
— Дыши, — командует он. Как будто волнуется.
— Заткнись, — шипит она, как только снова может говорить. Всё её тело до сих пор искрит электричеством по венам. — Да отвали ты от меня!
— Что?! — рычит он в ответ. Но подчиняется. Он всегда будет подчиняться.
— Не прикасайся ко мне! — она чуть ли не кричит, но не может. Она сорвала голос, а её тело слишком слабо.
Как раньше, как после Малакора. Здесь. Слишком много. Шума.
— Ты не имеешь права злиться! — Малак кричит в ответ, его гнев сопоставим с её гневом. — Я спас твою…
— Ты её разрушил! — Её ноздри раздуваются, она скалит зубы. Налитые кровью глаза приковывают его к месту, и Малак делает шаг назад. — Потому что ты всё ещё слаб!!
Его грудь поднимается, опускается. Его глаза тоже налиты кровью. Его челюсть ходит ходуном. Это всегда так, когда ему есть, что сказать. В этот момент она ненавидит его. Абсолютно, полностью его ненавидит. Если бы она не освободилась от всего, если бы её тело всё ещё не дымилось и не пахло озоном, она убила бы его в этот момент. Не было бы никаких сомнений, не было бы никаких колебаний.
Она слышит, как скрипят его зубы. Смотрит, как он смотрит на её распростёртое тело, неспособное даже подняться.
И плюёт на пол рядом с ней.
— Ты, — говорит он, и в нём закипает такая же ненависть, — ничто.
Малак оставляет её лежать на земле при смерти. Она выжидает до тех пор, пока не слышит, как удаляются его шаги, пока не слышит сухого стука закрывающейся каменной двери.
Она взрывается агонией, судорожно вдыхая, борясь с нарастающей паникой. Ткань её мантии впивается в её кожу, она чувствует запах сожжённых волос и знает, что потеряла всё, что оставалось под шлемом. Она не может двигаться, не может чувствовать Силу.
Впервые со времён Мандалорских войн, со времён Малакора, Реван испускает сильные, болезненные рыдания. Одна. Во тьме.
***
Она выползает из вихря, воспоминание ноет в ушах и туманит зрение. Она в изумлении шатается по пещере, чьи тропы неожиданно поднимаются всё выше и выше, обратно ко входу. Реван не знает, кто она, что делает и почему.
Когда она сталкивается с группой дезертиров из Академии, она включает свои световые мечи и рубит их, не думая, не чувствуя. Их легко убить. У них нет оружия, их связь с Силой слаба. Реван стоит посреди тел и смотрит на них, не моргая.
И вот такой Джоли находит её: фиолетовое электричество в её венах и кровь на её руках.
***
Позже она поймёт, что провалила испытание, которое это место для неё приготовило.
========== korriban: the tomb of ajunta pall ==========
— Не смотри ни на кого, — тихо говорит Джоли. — Делай вид, что ничего не случилось, поняла?
Реван ничего не делает, но позволяет себя вести. Джоли обнимает её за плечи. Удерживая то ли как якорь, то ли как ловушка. У неё на голове одеяло, как будто она контрабандой провозит спайс.
— Ты закончила здесь, — продолжает он, но она слышит его только частично.
Она вяло оглядывает окрестности и видит впереди очертания Академии. Он возвращает её? Почему? Холод хлещет вокруг них, и она морщится от того, как он пронзает её всё ещё ноющее тело и слишком нежную кожу.
— Ты слышишь меня? Отлично. Я верну тебя на корабль, и мы с Картом увезём тебя отсюда.
У Реван нет особого мнения по поводу этого решения. Она только знает, что это не сработает. Они нуждаются в ней. Она нужна всем. Нужна Реван, её разум, её сила, её предвиденье.
Она молчит, но это значит, что у неё не стучат зубы. Что её челюсть не напряжена, что её позвоночник распрямился впервые с тех пор, как они приземлились. Голоса Коррибана исчезли, потому что они теперь снова принадлежат ей. Как будто что-то исчезло из каждого её сустава, открывая свободу движений, которой у неё не было всё это время, пока она была…
Была с ними.
Реван бросает на Джоли косой взгляд. Он смотрит вперёд, не обращая внимания на её мысли и их обвинительное направление. Она не думает, что он присоединится к ней, если всё вернётся на круги своя. Она могла бы превзойти его в бою, но потеря целителя — большая потеря. Он был бы хорошей фигурой, и его следовало оставить на её доске для дежарика, если бы она могла.
Но если бы она не могла… Нет. Нет. Реван может делать всё, что захочет. Его просто нужно убедить.
— Что за дерьмо там произошло? — спрашивает Джоли, немного сердито, но по большей части озабоченно. Он сразу же сам отвечает на свой вопрос. — Нет. Я не хочу знать. — Долгий вздох. — Это были те беглые студенты, так?
Она говорит, отстранённо, бесчувственно:
— Я не знаю.
— Не знаешь?
— Не спрашивала.
Он смотрит на неё, как на незнакомку — а может быть, это разочарование. Она не удивлена ни той, ни другой реакцией. Никто, кроме одного человека, не знал её настоящую, и она привыкла разочаровывать людей. Это привычно. Она делала это раньше и может сделать это снова.