— Спасение Кавара и ему подобных не было связано с тактикой, да, Реван?
— Ты, как всегда, понятия не имеешь, что ты несёшь…
— Ты хотела его. Хотела Дантуин. — Он подходит ещё ближе, глаза красные, дыхание тяжёлое, он горбится — как бешеная собака. — Тебе не вернуться, Реван. Ты обещала это в тот самый день, когда оторвала ноги от его земли. — Его верхняя губа кривится ещё больше, обнажая зубы, и он продолжает. — Дантуин больше не твой!
— Не мой! — сердито соглашается она. — Потому что кто-то упустил его, когда он был у меня в руках! Потому что кто-то не может видеть дальше двух грёбаных футов перед собой!
— Кавара лучше убить. Джедаев лучше убить. Дантуин… — он нависает над ней, — лучше сжечь.
— Ты всего лишь отрыжка моей власти, — шипит Реван в ответ. — Которая только что доказала свою бесполезность.
— Бесполезность? — он хмыкает, качает головой. — Я бесполезен, Реван? Или ты просто так показываешь свою никчёмность?
Она замирает. Они слишком хорошо знают друг друга. Они знают, как ранить друг друга. И самым слабым местом Реван всегда была её гордость.
И поэтому Малак давит.
— Не вынесешь ещё одну смерть от своих рук? Ещё кого-то из Храма, которым ты всё ещё так дорожишь? — Он говорит ехидно, насмешливо. — Не удалось спасти их на Дксуне? Или на Серокко? Значит, спасение Кавара — это искупление, да?
— Заткнись.
— Сколько наших друзей ты убила, Реван? Сколько пало в результате выполнения твоих приказов? Ты хотя бы помнишь их имена? — Малак наклоняется к ней. — Я помню. Я помню каждого. Всех и каждого.
— Отойди. Сейчас.
Он не отходит.
— Или солдат, которыми ты была так горда? Сколько? Сколько твоих учеников? — Он усмехается. — И всё же ты смеешь упрекать меня за кого-то вроде Кавара.
Она тянется к рукояти светового меча, а он всё ближе подходит к её самому слабому месту.
— Несмотря на твоё поведение, ты всё ещё мягкосердечна, Реван. Слаба.
— Заткнись, — шепчет она. Её большой палец лежит на кнопке включения.
— Ты отдала Малакор Митре…
— Успокойся!
— …чтобы она взяла на себя бремя твоих грехов…
— Остановись!
— …потому что ты была слишком труслива, чтобы сделать это сама!
Рукоять летит ей в ладонь.
***
Её световой меч был у самого его горла.
Она никогда не поймёт, что заставило её остановиться.
***
Она прекращает это так, как знает — должна. Несколько стимуляторов вонзаются ей в ногу, она устала, но в остальном бой прошёл без проблем, и Ютура мертва у её ног. А её световой меч только что пронзил грудь Утара Винна.
Реван приподнимается, не давая коленям подогнуться после того, как Утар падает на неё. Его спина освещена фиолетовым светом её меча. Его голос — где-то между её плечом и шеей, и он в последний раз наклоняет голову.
— Я бы пошёл за вами, — выдавливает он.
Она почти верит ему.
— Мы оба знаем лучше, — тихо говорит она и отключает световой меч. Он бесцеремонно падает на пол.
***
Она берёт с собой один из кристаллов его меча. Может быть, из-за чего-то вроде раскаянья.
***
Она поддерживает голову рукой, прислоняется к смотровому окну. Её маска смотрит на неё из отражения. Она следит за мерными, как часы, движениями медицинских дроидов, плавно перемещающихся туда-сюда. Время от времени в их движениях появляются бреши, и она может видеть, над чем они работают.
Тело лежит на койке, его ступни — единственное, что она может видеть. Они бледно-голубые из-за татуировок.
Она может смотреть всего мгновение, а затем его снова закрывает тело дроида.
Она одна, и это кажется вечностью. Но наконец медицинский дроид заканчивает свою работу и улетает от пациента.
— Мастер Реван, — обращается дроид. Спрашивает: — обновление статуса?
— Он будет жить? — Она, наконец, справляется. Прошло около девятнадцати часов, но она об этом не знает. Она потеряла счёт времени, смотря на дроидов.
— Пациенту ноль-два-девять-три потребуется обширная…
— Но он будет жить.
— Да, мастер Реван. Качество жизни уточняется.
Реван кивает. Всё приемлемо, пока он жив. Она проклинает себя за то, что была так недальновидна, целясь ему в шею. Потеря Малаком конечности могла стать уроком для всего флота. Его убийство показало бы борьбу за власть, а Реван не могла этого допустить. Борьба за власть опасна для боевого духа, а эта война далека от завершения.
— Состояние не критическое?
— Не критическое, мастер Реван.
Она кивает, встаёт и направляется к выходу.
— Сигнал на ангар, подготовить мой шаттл.
— Да, мастер Реван. Должны ли мы уведомить пациента ноль-два-девять-три о вашем визите?
Она не оборачивается.
— Нет.
— Понятно, мастер Реван.
Дверь за ней тяжело закрывается.
***
Корабль тих.
Реван сидит в кресле второго пилота, подтянув колени к груди и положив на них подбородок.
— Так куда мы сейчас? — спрашивает Карт немного нервно.
Она не отводит взгляда от ржавчины песков Коррибана.
— У этого места несколько названий.
— Э… отлично. Какое я могу использовать?
Она решает.
— Раката.
— Раката, — медленно произносит он. — Ты была там раньше?
— Да.
Он взмахом руки указывает на иллюминатор.
— Лучше или хуже?
Реван наклоняет голову, прижимается щекой к колену.
— Лучше. — Это странно для неё, но она слегка улыбается. — Есть пляж.
— Да? Где он по шкале от Мон-Каламари до Камино?
— Мон-Каламари.
Он усмехается, звук сухой.
— …Можно пойти на пляж.
Реван кивает и закрывает глаза. Она устала.
Карт что-то спрашивает у неё, но она не понимает. Голова кажется тяжёлой, и она позволяет своему телу и разуму погрузиться в сон.
***
Она просыпается, когда они покидают атмосферу, на ней одеяло, а стакан с водой ненадёжно стоит на подлокотнике. Реван одна, во рту до сих пор сухость от холодной пустыни. Она с усилием приподнимается. Смотрит на планету, на её красную поверхность и белые шапки. Даже издалека она слышит его зов.
В глубине души она знает, что никогда не вернётся.
Коррибан полон призраков. Она не хочет стать одним из них.
Чёрный Ястреб покачивается раз, другой, а затем направляется в Неизведанные Регионы.
========== rakata ==========
Раката.
Отрубленная голова с глухим стуком падает на землю. Ракатанец, под ноги которого она падает, долго на неё смотрит.
Затем улыбается.
— Это старейшина? — спрашивает он на языке, непонятном никому, кроме неё.
Кандерус и Карт, стоящие по обе стороны от неё, являют собой полные противоположности. Карт мрачен, но он знает, что им нужны детали для ремонта корабля и коды для отключения защитного поля храма, чтобы они могли наконец отправиться в путь. Кандерус же выглядит так, как будто в этом нет ничего необычного. Просто бизнес.
Она скрещивает руки на груди.
— Да. У нас была сделка, моя часть выполнена.
— Конечно, — говорит ракатанец, всё ещё улыбаясь так, как будто День Жизни наступил раньше, чем он ожидал. Он поворачивается и уходит в другую комнату. Реван молча следует за ним, давая знак своим спутникам, чтобы они остались на месте.
Ракатанец поворачивается к ближайшей консоли. Реван наблюдает, как он вводит код, который она не успевает осознать. Потом он снова смотрит на неё.
— Мои люди доставят вашим детали, — говорит он. — Ваш корабль будет отремонтирован.
Реван кивает.
— А вторая половина нашей сделки?
Ракатанец берёт её руку в свою, и она с лёгким отвращением позволяет ему это сделать. Он вкладывает ей в руку датачип, его поверхность холодит ладонь. Коды для входа в храм.
— Другой здесь, — предупреждает он.
Реван сглатывает. Она думает, что знала. Какая-то часть её знала — с того самого мгновения, как их корабль оказался на поверхности планеты. Так всегда бывает между ними. Между ними всегда гравитация.