Ей кажется, что она расслабляется, когда воспоминания вновь обнажают старые раны. Она знает, что он думает о том дне — об их последнем дне. Когда она была так близка к смерти, а он рискнул жизнью, чтобы вернуть её. Только для того, чтобы она его оттолкнула. Только для того, чтобы он плюнул на землю, на которой она лежала.
Он сказал: ты ничто.
Реван опускает руку. Фиолетовый световой меч несётся росчерком, его кончик вонзается в камень под её ногами.
— Я должен был оставить тебя гнить там, — шепчет он.
— Да, — соглашается она. — Но ты этого не сделал, и теперь ты должен смириться с этим. Как и я. — Её голос, несмотря ни на что, становится мягче. — Мне пришлось столкнуться со всем этим на Коррибане, Малак.
Он смеётся, это похоже на лай.
— О? И теперь твои спутники простили грехи всемогущей Реван?
— Нет, — говорит она. — Но они решили смириться с ними.
— Как удачно.
— Если ты продолжишь, — ровно говорит она, — одному из нас придётся умереть.
Он усмехается.
Она продолжает:
— На этот раз я позволю тебе уйти. Если ты уйдёшь.
Эти слова удивляют их обоих.
Это предложение неправильно.
Он приближается к ней, высвобождая световой меч, но вместо атаки мечом он протягивает руку, и Сила грубо бросает её на землю. Она едва успевает удержаться, падает на руки, быстро приходит в себя и садится на корточки. Она резко поднимает голову — он собирает в руках молнии.
— Кто ты такая, чтобы позволять мне что-то делать?! — Он кричит, и она слышит в этом боль и успевает ощутить стыд. — Ты слаба. Бессильна. И я покажу тебе, что это значит.
Он выбрасывает руку. Молния трещит и разрывает воздух между ними. Реван стискивает зубы и протягивает руку.
Молния ложится ей в ладонь, начинает кружиться вокруг неё, она хмурится, душит её рукой.
— Остановись, Малак!
— Ты больше не имеешь права мне приказывать!
Он снова посылает молнию.
На этот раз она отправляет её обратно.
Он останавливает большую её часть, но не всё, и кричит от боли, когда эта атака достигает его груди. Он выбрасывает другую руку и снова швыряет Реван на землю — на этот раз с большей силой. Она не кричит от боли, но чувствует, как что-то ломается, и понимает, что это её предплечье. Ощущение — вспышкой, ослепляющее — и её левая рука на красном мече сама расслабляется. Она отвечает, стиснув зубы, откидывает голову назад и отправляет Малака в полёт. Упавший столб останавливает его падение — об спину.
Реван плохо исцеляет Силой, и, пока он приходит в себя, она роется на поясе и находит упаковку бакты. Она клеит пластырь и чувствует, как боль мгновенно утихает. Он в это время начинает вставать.
— Может быть, вместо этого я сломаю тебя, — рычит он, вскакивая на ноги, весь в пыли от треснувшего камня. — Как и твою дорогую Бастилу. Сделаю тебя ученицей, а себя учителем.
Эта идея заставляет её отшатнуться. Он, похоже, этого и хотел — он смеётся.
— Это было бы для тебя хуже смерти, да? Атака на твою драгоценную гордость.
Она слышит, как за ними Бастила издаёт крик боли, понимая, что проигрывает Кандерусу и Карту. Малак тоже ясно это понимает — и двигается вперёд. Она встаёт в стойку, онемевшей рукой берёт меч и слабо сжимает его.
— Ты не победишь, — обещает Реван.
— Мне нужно победить тебя, — мрачно говорит он. Сейчас он на расстоянии меньше длины светового меча. Одно движение любого из них могло бы убить. — Я сожгу планеты. Я убью всех джедаев в галактике и каждого из твоих товарищей, Реван, если это будет означать, что ты проиграешь.
Она хочет спросить, что сделало его таким. Что окончательно сгубило их обоих. Но она знает ответ. Как и он.
— Вернись. — Это всё, что она может сказать.
— Вернуться? К чему? Ты явно не имеешь в виду к Свету. — Он теряет оружие, возможно, не осознавая этого, и, несмотря на весь её здравый смысл, она делает то же самое. — Света нет. Всё, что было до войны, было ложью.
Она качает головой. Она знает, что для них обоих нет света, потому что их руки в крови по локоть. За некоторые вещи всегда приходится платить.
— Я выдела твою смерть, — пытается она. — На Коррибане. Я видела…
Он хватает её сзади за шею, притягивая к себе. Они почти соприкасаются носами.
— Мне плевать, что ты там видела. И мне не нужно больше твоей лжи.
Это не ложь, но она знает, что с ним бесполезно спорить.
— Отпусти, — говорит она.
Он сжимает её шею, будто бы намеренно не понимая.
— Ты не победишь, Малак. — Она не понимает, почему у неё жжёт в глазах. — Мне придётся убить тебя. За Телос. И Тарис. И Дантуин. Ты не можешь жить так. Я не могу тебе этого позволить.
Его дыхание тяжёлое, обдаёт теплом её лицо.
Звуки бластерных выстрелов стихают. Битва Бастилы так или иначе окончена.
— Я мог бы убить тебя прямо сейчас, — тихо шепчет он.
Она запрокидывает голову, чтобы встретиться с ним взглядом. Его светлые глаза — на контрасте с её тёмными.
Реван ждёт.
Он сглатывает, хмурится. Сжимает пальцы. Всё, что ему нужно сделать — это поднести их спереди к её горлу и раздавить его. Сломать ей шею. Он в двух шагах от того, чтобы убить её, и он не может этого сделать.
Его слова, сказанные так давно, эхом отдаются в её голове: я хочу, чтобы ты любила меня.
Она слышит его сердце — так громко оно стучит в его груди.
— Нападай, — приказывает он.
— В следующий раз я это сделаю, — обещает она, глаза всё ещё жжёт, эмоции, которые она не может понять, выходят на поверхность. — В следующий раз я не остановлюсь.
Она не знает, что он видит, не понимает, что эмоции, которые так быстро появляются и пропадают на её лице, принадлежат девушке с Дантуина — той, которую война ещё не сломала.
Следующий вздох Малака перекрывает дрожь.
Это звук двигателей.
— Учитель! — Крик Бастилы прорезает воздух. — Республика уже у Кузницы!
— Что собираешься делать? — мягко спрашивает Реван.
Она снова сжимает руку на мече. Корабль позади них разгоняется до полной мощности.
Она почти чувствует изменение частот его вокодера.
— Мы, — начинает он сдавленно, — не закончили. Я найду для тебя что-нибудь похуже простой смерти, Реван.
Малак зарывается пальцами в её волосы. И прежде, чем она понимает, что происходит, он смотрит на неё — и её тело погружается в стазис. Он неохотно отводит руку, смотрит на неё, будто бы волнуясь, и отступает.
Она не может извиниться.
И он, как всегда, уходит.
========== the star forge ==========
Чёрный Ястреб.
Голосообщение от республиканского флота закрывается с тупым миганием, и Реван смотрит в пустое место, которое оно после себя оставляет. Она скрещивает руки. Вандар жив. Неожиданно.
За собой — она ясно чувствует, как Джоли беспокоится, как Карт хмурится, как команда корабля думает о битве.
— Мы не можем позволить боевой медитации продолжать вести флот, — наконец рассудительно говорит Карт.
— Это может значить нечто большее, чем просто серьёзные разговоры, — соглашается Джоли. — Он делает шаг вперёд, задумчиво потирает подбородок. — До неё будет нелегко добраться, если она в Кузнице…
— Она в кузнице. — Реван медленно обходит то, что стало её тактическим дисплеем. У него нет возможностей отображения, к которым она привыкла. На его краю кофейные кольца от переполненных кружек Карта. Потёртости от Т3, который не замедляется вовремя. Но он даст ей нужную информацию. — Нам нужно будет сопровождать ударную группу, которая высадится на кузницу. И остановить Бастилу.
— Что ты имеешь в виду, когда говоришь «остановить»? — устало спрашивает Карт.
— Я убью её, если это будет означать, что я предотвращу меньше смертей. — Она всегда говорит горькую правду, которую никто не хочет слышать. Карт мрачно сжимает губы в тонкую линию, а Миссия широко раскрывает глаза, но никто не возражает, и она может продолжить. — Звёздная Кузница контролируется ситхами, Бастила, вероятно, находится недалеко от основного командного центра. Его усиленно охраняют не только тёмные джедаи, но и солдаты, дроиды, турели. — Реван медленно вдыхает. — И Малак. Который скорее уничтожит Кузницу, чем позволит нам её покинуть.