— И что это значит?
Она знает, что Карту не нужно этого объяснять. Но если он хочет от неё это услышать, то пусть.
— Каждый, кто пойдёт со мной, скорее всего не вернётся назад, — прямо говорит она. Она осматривается, глядя в глаза каждому из своих спутников. — Я даю вам два стандартных часа на принятие решения. Потом мы выдвигаемся. — Она делает паузу. — В гараже — вспомогательный шаттл. Он в состоянии вместить всех, кто захочет уйти.
Она не хочет видеть их реакции. Не хочет мириться ни с какими сомнениями и неуверенностью.
Поэтому они ещё не успевают ничего сделать, когда она разворачивается и уходит.
***
Реван сидит посреди своей каюты, скрестив ноги, и пытается медитировать. Её мысли мчатся невероятно быстро. Они организовывают логистику, продумывают тактику. Они думают о её товарищах, о том, кто из них с большей вероятностью будет убит, и что она может сделать, чтобы предотвратить это.
Самое главное — они вращаются вокруг Малака. Малака, который держал её за горло. Алека, который играл с ней на равнинах. Они бегают по кругу, стирая грань между тем, кем они были, и тем, кем был он. Кем стала она. Тем, что было справедливо, а что нет.
Она не может очистить свои мысли. Не может, как обычно, видеть простые связи.
Всё, что она чувствует — это усталость.
И страх.
Потому что что-то впереди, и она знает, чем это закончится.
Аджанта Полл спросил её, милует она Малака или проклинает.
На этот раз она признаётся себе, что есть что-то, чего она не знает.
***
Два часа спустя она выходит из своей каюты и находит Кандеруса, прислонившегося к стене снаружи. Судя по тому, как он выпрямляется, стоит он там уже давно.
— Что ты здесь делаешь? — спрашивает она, не зная, как реагировать.
— Жду, чтобы сообщить тебе, что у тебя полный корабль. — Кандерус ждёт, пока она осознает эти слова. Ухмыляется и уходит, не сказав ничего больше.
Реван смотрит, как он уходит, и ещё раз думает о том, кто из команды может пережить нападение, и начинает строить планы на тех, кто может не пережить.
***
— Обратного пути нет, — предупреждает она их всех в последний раз.
— Слезь со своей высокой банты, — говорит Джоли, закатив глаза. — Мы это уже знаем.
***
Она заканчивает рассказывать свой план за две минуты до стыковки. Раздаёт последние указания.
Не без протеста.
— Ни за что! — кричит Миссия, следуя за ней в гараж. — Я не отпущу тебя туда одну.
«Тебе четырнадцать», — думает Реван. Но она знает, что лучше сказать вслух.
— Ты наш лучший пилот после Карта.
Она понятия не имеет, правда ли это.
— Тогда пусть Карт останется!
— Карт мне нужен как опытный военный. — Реван проходит мимо неё к верстаку, садится и начинает вносить последние правки в мечи, свои и Джоли. Старик тоже собирается с ней, что как-то не вяжется с его мудростью. — Остальным понадобится твоя помощь при побеге.
— Эй! Что ты имеешь в виду под остальными? — Она говорит тише. — Ты ведь тоже вернёшься, да?
Реван не знает, что сказать. Не знает, как сказать Миссии, что в лучшем случае она и Малак убьют друг друга раз и навсегда. В худшем случае Малак убьёт её, а потом доберётся до них до всех.
— Если всё пойдёт по плану, — лжёт Реван. Она поворачивается на табуретке, чтобы оказаться лицом к лицу с юной твилечкой, переманившей у неё более четверти кредитов в этом путешествии. — Если нет, мне нужно быть уверенной, что ты знаешь, что делать. То, что будет лучше для всех. — Она смотрит ей в глаза, подталкивает её Силой. — Понимаешь?
Миссия колеблется, затем кивает.
— Просто… просто будь осторожна там.
Реван всегда осторожна. Часто — за счёт других.
И она кивает. И снова лжёт:
— Всё будет хорошо.
***
— Ты новенькая? — спрашивает он. Улыбается и показывает рот с отсутствующими зубами — он потерял их на этой неделе.
Девочка закусывает нижнюю губу. Он уже знает, что она — новенькая, потому что на Дантуине не так много людей его возраста, а он так давно хотел завести друга.
— А ты? — Она горячо мотает головой.
Он только улыбается шире, потому что она новенькая, и он решает подружиться с ней прямо сейчас. И он хочет начать знакомиться побыстрее.
— Пойдём, я покажу тебе окрестности!
Она впивается пальцами в одежду стоящего рядом с ней мужчины, мастера Врука. Это он нашёл её и привёл в Храм.
Он предлагает ей руку.
Она смотрит на него, как будто не понимая, что он делает. Потом — так, как будто она думает, что он её ударит. Он не хочет её бить. Он знает, что ей будет страшно здесь в первый раз.
— Не волнуйся, — обещает он, и солнце освещает его серые глаза, — я позабочусь о тебе.
Она колеблется. Но в конце концов её рука попадает в его руку. Она намного меньше.
— Лучше ты, — бормочет она в землю.
Он сжимает её пальцы.
И потом они бегут по траве Дантуина, такой же высокой, как и они.
Когда они оба устают, то останавливаются, садятся под дерево биба. Они тяжело дышат, смеются, рвут траву и бросают её друг в друга.
— Как тебя зовут? — спрашивает он с лёгким присвистом из-за отсутствия зубов.
Она улыбается, неловко и неуверенно.
— Реван.
И с тех пор он знает, что у него есть лучший друг.
***
Звёздная Кузница.
Они приземляются на Звёздной Кузнице под звуки бластерных выстрелов. Реван выбегает первой, не обращая внимания на испуганные крики своих товарищей. Без предисловий она выбрасывает руку, и мир вокруг сотрясается от Силы. Все в радиусе двадцати футов падают на пол, включая джедаев. У неё нет времени на ловкость, и падение, в отличие от вражеских бластеров, не убьёт их. Пользуясь случаем, она бросается вперёд и начинает резать лежащие на полу тела, одетые в хроматические доспехи и чёрные мантии. Это нечестная борьба, но никто никогда не обвинит её в этом.
Карт, Кандерус и Джоли, кажется, улавливают её мысль, потому что они следуют её примеру. Когда всё заканчивается, джедаи стонут, но берут себя в руки. Один из них, хромая после падения, приближается. Реван думает, что это лидер ударной группы.
— Вы действительно она, — говорит молодой мужчина, выдыхая с трепетом, к которому она привыкла. — Реван…
— Да. Где Бастила?
Он быстро моргает, словно вспоминая, где находится.
— Центральный командный пункт.
Она кивает.
— У вас есть схемы?
Она была здесь раньше, но подробности — как в тумане.
— Да, держите. — Он что-то нажимает на своём карманном датападе, и Реван молча достаёт свой. Информация передаётся, и она коротко кивает.
И одна из дверей коридора раскрывается, и за ней дюжина ситхских солдат и горстка тёмных джедаев.
Реван смотрит на ударную группу. Семеро. Она не думает, что этого будет достаточно.
Она смотрит ему в глаза.
— Мы не можем терять время.
Он кажется испуганным, но всё же кивает.
— Мы вас прикроем. — Он имеет в виду, ударная группа замедлит их.
— …Спасибо, — выдавливает она и кивает через плечо. — Идём.
Карти выглядит так, как будто хочет поспорить, но их с Кандерусом язвительные взгляды мешают ему.
И они бегут.
***
Ему четырнадцать, и он не понимает, почему он так себя чувствует. Реван была ему лучшим другом в течение многих лет, но вдруг он чувствует себя по-другому. Он начинает смотреть, как она улыбается, чувствует, как что-то скручивается у него в животе, когда они сидят рядом и их бёдра соприкасаются. Она выглядит… симпатичной — он понимает это однажды днём, когда она рассказывает ему историю, так же, как всегда рассказывает все свои истории — целиком поглощённая своим рассказом.
Он не знает, что это. Не знает, нормально ли это.
Но это растёт и растёт. Чувство сохраняется, когда ему исполняется пятнадцать, а потом — шестнадцать. И приятное волнение сменяется чем-то, вызывающим гнев, тревогу и замешательство. Он не должен так себя чувствовать. Кодекс запрещает это, и она понятия не имеет, что он чувствует. Она может возненавидеть его, если она узнает.