Нотт двинулся вперед, чтобы ближе рассмотреть место взрыва. Он потянул Гермиону за собой, точно ручную собачонку. Девушка шла медленно, словно не желая приближаться к месту смерти своего хозяина. Взгляд Гермионы скользнул по дорожке. Она увидела, что кто-то отволок огромные куски расколотого мрамора, разбирая завал. Рядом лежало бездыханное тело пожилого мужчины. Его глаза, пустые, серые глаза глядели высоко в небо, словно ища в нем чего-то… Рука мертвеца превратилась в месиво из плоти и крови, что уже успела немного почернеть на воздухе.
Тошнота подкатила так внезапно, что Гермиона скривилась. Она поблагодарила Бога за то, что не успела перекусить, отправляясь сюда. Был бы от этого толк, если все содержимое ее желудка непременно отправилось бы на газон разрушенного поместья? Теодор, оторвавшись от своих мечтаний, поддержал Гермиону, не давая той упасть без чувств. Девушка оказалась прижатой к его широкой груди. С отвращением она поняла, что сердце Нотта разрывается от радости… Виновата ли здесь ее близость или это лишь близость победы? Гермиона не могла найти ответа.
Незнакомые гриффиндорке люди все тащили что-то в разные стороны. Тела погибших, огромные куски камня. Перетаскивали лопаты с места на место… Все завертелось вокруг так быстро, что Гермиона обессилено уткнулась в грудь Теодора. Слезы хотели было навернуться на глаза, но девушка сдержалась. «Нет… Только не перед ним! Только не перед ними!» – решила Гермиона, закусив губу.
Внезапно Нотт сильнее прижал Гермиону к себе. Руки его стали жесткими, холодными… Сердце забилось чуть чаще, но уже не так радостно… Теодор ощущал истинное блаженство, пока обнимал Гермиону. Он чувствовал тепло ее слабого тела, ощущал как под кожей вновь разливается что-то теплое, прямо как тогда, в темном углу этого самого поместья. Может быть, место такое?…
Повернув голову, Нотт заметил, что из-под завала извлекли очередное окровавленное тело. Эрни переглянулся с одним из ополченцев, а затем оба противно хихикнули, улыбаясь, точно озорные мальчишки. Нотт узнал извлеченного мертвеца. Он так не хотел, чтобы Гермиона увидела этого монстра вновь, что всеми силами старался не допустить такой… Встречи. «Зачем ты только пошла с нами? Не хватало еще, чтобы грязнокровка устроила здесь какую-нибудь сцену…» – пронеслось у Тео в голове.
– А он, похоже, тоже живой! – выкрикнул Эрни, улыбаясь.
Теодора точно молнией ударило. Неужели… Неужели даже взрыв не мог погубить этого подонка? Неужели ему суждено всю оставшуюся жизнь отравлять существование Теодора своим обществом, жалким существованием? Гермионе показалось, что Теодор озлобленно рыкнул, услышав комментарий друга. Она чуть отстранилась от него, собираясь поглядеть на «счастливого выжившего». Нотт же оценивал… Сможет ли он его убить, или Пожирателя придется оставить, как заложника?…
– Только ступню придется отнять. Она ему больше не пригодится…
Гермиона больше ничего не слышала. Она бы ринулась к бездыханному бледному телу, если бы крепкие руки Теодора не сжимали ее в своих объятьях… Лицо Драко было залито кровью, перекошено гадкой улыбкой. Но грудь его вздымалась, наполняя легкие воздухом. Медленно… Словно нехотя. Люди собрались вокруг него. Кто-то ухмылялся, узнав старого знакомого, кто-то недоуменно глядел на очередное незнакомое лицо. Лишь Гермиона сочувствовала его участи… Если бы не Теодор… Если бы только здесь никого не было кроме нее и Драко! Живого, теплого Драко…
========== 41 - Наши страхи. ==========
Шум, окруживший Гермиону, все нарастал и нарастал. Он медленно смешивался в размеренный гул десятков голосов. Высоких и низких, громких и тихих… Некоторые из ополченцев, словно дети, смеялись над изуродованными трупами, тыкали в них острыми палками. «Вы убили их, словно крысы, затаившись… Разве можно гордиться такой победой?» – подумала девушка, сжимая кулаки. Ненависть ко всем присутствующим вдруг обуяла гриффиндорку, заставила ее плотно сжать губы.
«Трусы. Они все – жалкие трусы», – думала Гермиона, оглядываясь по сторонам. Для нее это не было сюрпризом. Трусость и жестокость – следствие любой тирании. Темный Лорд сам создал себе таких врагов, сам же проиграл им войну, порожденную тщеславием и черствостью… В его голове просто не могло уложиться, что у такого благородного и праведного Гарри могут быть столь подлые последователи. Это суждение оказалось слишком дорогой ошибкой. Драко как-то раз сказал, что всегда нужно думать лишь о худшем исходе, чтобы не строить больших надежд…
Гермиона не знала, стоит ли ей радоваться. Она же почти смирилась со смертью Драко, еще бы месяц, чуть дольше, и его образ стерся бы из памяти… Трупы осматривали, выясняя, можно ли спасти хоть кого-то, а затем выносили свой вердикт. У Драко оказалось сломано несколько ребер и раздроблена правая ступня. Одна из девушек, одетая в форму сестры милосердия, сказала, что он может не выжить.
Тело Гермионы словно пронзили ножом. Дважды… «Он жив, но он умрет. Он рядом, но скоро исчезнет», – пронеслось у гриффиндорки в голове. Она так и стояла, скованная объятьями Теодора, не в силах сделать и шага. Некоторые ополченцы бросали на странную пару косые взгляды. Кто-то из девушек хмурился, понимая, что столь важный юноша занят, другие же улыбались, думая, что Гермиона рада видеть своего хозяина в таком состоянии. Никто из них не смел и подумать о том, что она может чувствовать теплые чувства к такому холодному человеку…
Нотт, что долгое время работал с людьми, привык читать по их лицам эмоции, невидные остальным. Теодор уже встречал раньше рабынь, что привязались к своих хозяевам, точно ручные собачки… В такое время каждый из нас ищет тепла и заботы, и многие нашли их в лапах монстров. Эта извращенная форма «любви» никогда не заканчивалась ничем хорошим. Тео знал, что скоро это наваждение пройдет, спадет, точно утренний туман, освобождающий место для солнца. И слизеринец страстно мечтал о том, что именно он станет для Гермионы «солнцем».
Холодок пробежал по спине Теодора. «Драко недостоин твоей любви, глупая. Разве ты не понимаешь, что он просто играл с тобой, точно с куклой? Я же не буду играть», – думал Нотт, обнимая Гермиону все крепче. В голове юноши уже появилась картина, на которой он также крепко сжимает девушку в своих объятьях, лежа на высокой резной кровати. Совсем скоро это все кончится. Кончится! И начнется новая, полная радости жизнь с Гермионой…
Девушка не могла думать… Отвращение ко всем присутствующим смешалось с диким гневом. Как же легко Бог забирает что-то и возвращает обратно, играя жизнями людей, словно ребенок с тряпичными куклами. Или это был не Он? Здесь виноват лишь порочный случай? Как же легко было бы обвинить в своих бедах кого-то… Гермиона вновь вспомнила вчерашний день. Вспомнила, как она прощалась с Драко, стоя у самой двери, уверяя себя, что видит его в последний раз!
И вот снова… Снова это лицо. Бледное, холодное, неподвижное… Но он же жив! Жив! Он поправится, восстановится после болезни и вновь откроет глаза. Сердце забилось быстрее от одной лишь мысли о том, что совсем скоро Гермиона сможет вновь услышать его хриплый голос. Но что он произнесет? Что скажет ей? «Ты отправила его на смерть. Он узнает, что ты была в сговоре с Теодором и никогда не простит тебе…» – подумала Гермиона, закусывая губу от боли.
«Что с тобой стало?» – спросила себя Гермиона. Она не знала, что же будет дальше… Куда ополчение отправит Драко, залечив его раны? На суд, а затем и в тюрьму? А может быть, его поцелует дементор? Да, наверняка… Наверняка! Безумные мысли о побеге танцевали в мозгу девушки, заставляя кровь внутри вскипать от боли. Сомнение закралось ей в душу. Что же будет… Что же будет, если он не простит ее?
Гермиона попыталась пихнуть Теодора локтем, желая кинуться к бездыханному телу слизеринца, но не смогла. Его сильные руки сжимали девушку в крепких объятьях, не давая сделать и шага. Нотт все размышлял об этом проклятом чувстве, связывающем мучителя и его жертву. Ну зачем? Зачем женщины влюбляются в черствых и холодных тиранов? Конечно, Теодору в голову не пришла мысль о бедняжке Джеки, что так долго пыталась поймать на себе его взгляд, что постоянно донимает Гермиону расспросами о целителе… Нет, он не замечал ничего кроме Гермионы и своих собственных нужд.