Но, на его удивление, ничего подобного так и не произошло. Драко продолжал сидеть на широком диване и неспешно есть пышный омлет со специями. Взгляд его усталых за ночь глаз был устремлен в зеленую стену напротив себя. На ней висел старый портрет четы Малфоев. Прекрасная Нарцисса Малфой, гордый Люциус Малфой и их единственный сын и наследник всего состояния дома Малфоев – Драко Малфой. Все трое светловолосые и светлоглазые, холодные, точно лед и пугающие личности. Юноша всегда считал, что именно таким и должен быть образ аристократа. Непробиваемым, жестким и скупым на чувства.
Отец, если вспомнить, никогда не выказывал никаких теплых чувств. Даже их отношения с матерью были похожи на теплую соседскую привязанность. Нарцисса и Люциус были похожи не на любящую семью, а на сокармеников, вынужденных проводить время, будучи запертыми в огромном поместье. Они сухо здоровались по утрам, выходя из разных спален, вместе завтракали за круглым столом… Нарцисса провожала мужа на работу скучающим измученным взглядом и так же безразлично встречала супруга после долгого рабочего дня.
Самое ласковое, самое нежное, что когда-либо отец сказал Драко: «Я горжусь тобой, сын, горжусь». Это произошло всего однажды, когда Великий Темный Лорд доверил неопытному Драко очень важное дело, с которым юноша так и не сумел справиться как следует.
Драко до сих пор помнит, как общался с отцом через решетку камеры в Азкабане после его ареста, как вкушал смрад замкнутых камер и путался в бесконечных комнатах тюрьмы… Мать старалась успокоить супруга, но тот и без ее слов сохранял ледяную стойкость. Тогда слизеринец думал, что его ждет та же участь… Возможно, их посадят в соседние камеры, чтобы можно было поглядеть через решетку, как дементоры мучают твоего родственника.
Но судьба оказалось милосердна. К нему, разумеется, не к Поттеру, что теперь стеклянными глазами взирает на мир. Драко преспокойно завершил тот ужасный бой, оказавшись по правое плечо от Волан-де-Морта, когда все, наконец, кончилось. Он был на правильной стороне, он победил…
Всю жизнь Люциус твердил сыну: «Какая-то грязнокровка преуспела в учебе гораздо больше, чем ты». Юный Малфой постоянно злился на выскочку – Гермиону, винил ее во всех своих бедах, винил ее в том, что отношения с отцом складываются не лучшим образом. Ведь, возможно, если бы он был лучшим учеником, отец относился бы к нему иначе…
Слизеринец постоянно пытался навредить злосчастной золотой троице, пытался рассорить их, пуская по школе грязные слухи, касающиеся отношений Поттера и Грейнджер, игре Рона и глупости всех троих. Одним прекрасным днем он осознал, что Гермиона начала привлекать его совершенно в другом смысле… Его влекло к ней с новой силой, с этим страстным желанием… Что-то колотилось внутри, танцевало, кружилось, как только мимо проходила проклятая грязнокровка. Иногда они встречались в коридоре, на дежурстве старост, но тогда, на глазах у всех, Драко мог позволить себе лишь оскорбления в ее адрес. Малфой боялся, что о его тайной страсти узнают друзья или еще страшнее – узнает отец.
Люциус Малфой питал дикую неприязнь к грязнокровкам и магглам. Он изо дня в день твердил сыну, что даже домовые эльфы стоят на ступень выше, чем проклятые неумехи – магглы. Даже гоблины и домовые эльфы овладели хоть какой-то магией, в отличие от жирных бездарных и ленивых магглов, что всю свою жизнь проводят в сладостном неведении. Они не видят того, что творится у них под носом. Не видят того чудного мира, в котором никогда не смогут побывать.
Драко задумался о жизни магглов. Интересно, почему он никогда не спрашивал Гермиону о том, как ей жилось в немагической части Лондона? Каждый раз, возвращаясь с работы, Малфой посещал комнату Гермионы. После выполнения ее главной задачи, они обычно просто лежали на огромной светло-золотой кровати и разговаривали. Гермиона всегда спрашивала юношу, как прошел его день, что с ним случилось на работе и всякие другие приятные глупости, вроде: «Во сколько ты проснулся?», «Не замерз ли?»…
Может в этом и кроется тайна его к ней привязанности? Никто и никогда не интересовался делами Драко. Отца волновали лишь успехи да победы сына. Если вспомнить, то мать тоже всегда расспрашивала отца о прошедшем дне. В эти моменты они даже казались вполне счастливой семейной парой.
Драко горько улыбнулся, поднося ко рту спелое красное яблоко. Если теплое общение – это единственный залог любви, то Гермиона никогда его не полюбит.
Ну о чем он может ее спросить, как завязать разговор? «Эй, как поживают твои маггловские родители, те, на которых объявлена охота?», или может: «Помнишь твоего лучшего друга – Гарри Поттера? Знаешь, а ведь теперь в министерстве стоит памятник с его участием: Темный Лорд держит отрубленную голову Гарри над собой и смеется», «Ой, а ты знаешь, что половину рыжего семейства Уизли перебили, а на другую половину ведется охота?»
А рассказывать ей о чем? О бесконечных заданиях Темного Лорда, на которых приходится совершать страшные вещи? Или может Гермиона хочет послушать о том, как Драко убил первую свою жертву, выполняя приказ? Может, рассказать ей что-то из детства? Рассказать про бесконечные летние тренировки с палочкой в руке или неприятные забавы, что так полюбились студентам Слизерина?
Внезапно, раздумья Драко прервал зеленокожий домовой эльф, резко появившийся прямо перед ним. Юноша оставил трапезу, лениво отодвинув от себя серебряное блюдо. Он воззрился на слугу, ожидая.
– Рон сделал все, как вы и сказали, милорд, – пропищал эльф.
– Рабыня все еще спит? Ты не разбудил ее своим копошением? – спросил Драко, вскинув тонкую бровь.
– Она все еще спит, милорд. Рон был тих, словно тень.
Драко улыбнулся, поняв, что все еще может загладить вину перед Гермионой. Пусть она пока отдохнет, а Драко попытается вспомнить, что его вчера так разозлило. Юноша плохо помнил ночь, проведенную с Гермионой, помнил, как был груб… Но почему он был так груб? Прием шел замечательно…
– Отлично. Принеси мне газету и убирайся прочь, – сказал Драко, вновь закинув ноги на журнальный столик.
Гермиона проснулась в своей красно-золотой уютной спальне на втором этаже. Все тело ныло от жутких ночных развлечений Драко. То и дело, словно жаркое пламя, где-то на коже жаркой болью вспыхивала ссадина или синяк. Откинув одеяло, девушка увидела, что светло-золотая простынь окрасилась кровью.
Девушка осмотрела свои ноги и заметила на бедрах обилие синяков от «ласк» Малфоя. Она стыдливо прикрыла покрасневшие карие глаза, стараясь не заплакать. На душе у девушки было так противно… Все это время она жила одним – надеждой снова увидеть Джинни, встретить своих старых друзей и знакомых, узнать что кто-то из них еще жив. Боже, как долго она ждала, мечтала… Грязнокровка была готова терпеть ласки Драко вечно, лишь бы увидеться со старой подругой.
Но, вот часы пробили 12 раз и прекрасная сказка о счастливой грязнокровке закончилась. Гермиона вновь вернулась в опротивевшую комнату Малфой Мэнора, пропитанную кровью и болью гриффиндорки, а галантный кавалер превратился в грубое пьяное чудовище.
«Ну, чем… Чем я заслужила это?» – думала уставшая девушка. С тех самых пор, как Малфой поставил Гермионе страшный ультиматум – она была покладистой и безотказной. Грязнокровка старалась не перечить Хозяину, делать все, что он прикажет. Гриффиндорка ластилась, словно кошка, ждущая кота. Она натягивала улыбку каждый раз, встречаясь взглядом с Драко.
До боли обидно, что даже это не спасает от жестокости Пожирателя. Сейчас Гермиона прочно знала, что он – монстр, дикий и порочный монстр, упивающийся страданиями своих жертв. Как не пытайся угодить этому садисту, все равно останешься виноватой в чем-то, все равно получишь жестокое наказание… Хорошо, если бедняжке – Джеки не достанется от него.
Предусмотрительный Драко знал, что чем крепче узы между рабынями, тем более сговорчивой будет Гермиона. Он каждый вечер посылал Джеки к ней в комнату, чтобы та могла подготовить девушку ко сну.
Джеки и Гермиона сильно подружились за это время. У обеих никогда не было сестер, но они точно знали, что отношения между ними – сестринские. Гермиона узнала, что Джеки достаточно сильно влюблена в молодого лекаря – Теодора. Она никогда не говорила об этом так прямо, но постоянно спрашивала у гриффиндорки, не собирается ли Драко позвать Нотта, при этом, жутко краснея и пряча глаза.