– Абсолютно. Он умрет вместе со всеми Пожирателями. Если я дам ему нужное количество камня, смешанного с медленным ядом, что начинает действовать лишь на третий день… Это сложно объяснить тому, у кого нет соответствующего образования. Доверься мне.
Девушка поставила острый локоток на ручку красного кресла, на котором та сидела, и облокотила голову на руку. Мысли смешались в ее голове, забегали в бешенном танце. Свобода была так близко и так далеко. Слишком велик риск обнаружения, но риск быть убитой в кровати Малфоя – еще больше. Так не лучше ли погибнуть в бою? Как Гарри и Рон, как Фред, как многие ее гриффиндорские друзья…
Сколько времени еще пройдет до следующего унижения? Когда Драко вновь решит жестоко надругаться над девушкой или, что еще страшнее, вновь спустить ее в зловещий сырой подвал и приковать к холодной стене? Зеленые глаза девушки подернулись пеленой слез. Она уже устала плакать, устала умолять, бояться скрипа пола, предшествующего появлению Драко в комнате…
– Тео… Не тяни. Рассказывай все по порядку, – попросила она, отворачивая лицо к пустому камину.
Юноше стало невыносимо жаль грязнокровку. Ему, как врачу, часто приходилось видеть слезы. Женские или мужские, слезы счастья или горя, без разницы. Они одинаково противны тонкой натуре слизеринца. Обычно, Теодор просто брал рыдающего больного за руку и уверял, что все хорошо. Должен ли он сейчас успокоить Гермиону? Напоить бедняжку ложной надеждой и уложить спать в кровать из обмана? Нет.
Гермиона Грейнджер, конечно, пробуждала в юноше особые теплые чувства, которых он не испытывал уже со школьных времен, но сейчас Теодор не готов строить отношения. На войне нет места для любви. Быть может, потом, когда все уляжется, когда грязнокровки и полукровки будут освобождены от гнета – Теодор и Гермиона смогут сформировать что-то вроде семьи…
Честолюбивый юноша полагал, что освободив рабов – он автоматически станет руководить новой эрой. Может, ему предложат место Министра Магии? Это было бы справедливо. Тогда их союз с Гермионой – верной подругой Гарри Поттера – будет отличным политическим ходом. Брак между полукровкой и магглорожденной общество воспримет благосклонно, если учесть и то, что Гермиона связана с именем печально известного Гарри Поттера…
– Как только Джинни отравит Темного Лорда, он обратится ко мне за помощью, –
начал объяснять Теодор. – Я посоветую ему изолировать от себя Джинни, и он, разумеется, согласится со мной. Затем, я пропишу ему противоядие. И, когда он почувствует улучшение, он немедленно соберет совет.
Девушка вновь удивилась. Она недоверчиво глянула на Теодора, гадая, откуда в нем сколько уверенности? Кто уверил его в том, что все пойдет как по маслу? Может быть, он провидец, как их старая учительница Сивилла Трелони? Интересно, жива ли она теперь, или погибла в легендарной битве за Хогвартс? Нужно будет узнать об этом.
– Зачем? Зачем ему собирать совет, Тео? Что ты будешь делать, если этого не случится? – спросила Гермиона.
– Ох, я уверен. Я просто уверен в этом и все! – Теодор неодобрительно повел плечами, устав от постоянных вопросов грязнокровки. – Они собираются почти каждый день, а болезнь, продолжающаяся около двух-трех дней, заставит его отменять эти бесконечные собрания.
Гермиона внимательно слушала юношу. Она жадно ловила каждое его слово, анализировала и откладывала каждую фразу куда-то глубоко в свою голову. Гриффиндорка знала, что подробное знание плана очень пригодиться ей, когда придет время его исполнения. Мозг девушки, не смотря на все те испытания, что она пережила за последние годы, все еще работал слаженно и четко, словно часы.
– В этот момент должна сработать бомба, которую служанка Темного Лорда так любезно согласилась установить.
Казалось, что сердце девушки остановилось. Она замерла, отвела огромные перепуганные глаза в сторону и задумалась о предстоящем убийстве. В ее голове возник образ Крэбба, Гойла и многих-многих других Пожирателей, валяющихся в руинах дома Волан-де-Морта. В ее сердце нет места для жалости к этим ублюдкам. Они всегда казались ей мерзкими и злобными существами. Что Сивый, верный пес Темного Лорда, что Хвост, погибший много лет назад – ей наплевать. Наплевать на всех.
На секунду она представила, как обходит руины поместья Темного Лорда в поисках выживших. В ее руках была сжата давно потерянная палочка, что так приятно лежала в изящной ладошке. Она занесла свою тонкую руку прямо над лицом перепуганного Драко. Одна короткая фраза сорвалась с ее губ, руины озарила яркая вспышка светло-зеленого света и глаза ненавистного юноши закрылись навсегда.
– Мы убьем всех одним махом… – прошептала Гермиона, разглядывая светло-золотую стену перед собой.
– Да. Думаю, что дальнейший план действий тебе известен. Мы с тобой присоединимся к движению повстанцев и освободим наш мир от гнета чистокровных. Нужно лишь взять в заложники их драгоценных отпрысков и все устроится. Анжелина и Джордж сейчас находятся в Хогсмиде, откуда они без проблем попадут в школу. Все учителя, преданные Темному Лорду – будут убиты, уверяю, таких не много. А отпрыски Пожирателей – взяты в плен. Чистокровным семьям придется подчиниться нашей воле или лишиться своих драгоценных чистокровных детишек.
Гермиона нервно поправила свое белое платье. Она старалась уверить себя в том, что ей плевать и на Драко и на детишек Пожирателей Смерти. Что-то глубоко внутри шептало: «Нельзя убивать детей». Но девушка откинула от себя эту гадко-правдивую мысль, ведь страдание детей – грязнокровок – никто не замечает. Никому нет дела до того, что грязнокровок и полукровок каждый день нещадно истребляют, порабощают, насилуют и унижают. Так почему же Гермиона, изрядно страдавшая все это время, должна задуматься о судьбе детей тех, кто загнал ее в клетку?
– Ты отлично все продумал, – сказала Гермиона, стараясь улыбнуться собеседнику. Голос ее был тихим, а взгляд отрешенным, затуманенным.
– Да. У меня было достаточно времени, – Теодор кинул взгляд на наручные часы. – Я бы рад побеседовать с тобой чуть дольше, но Драко придет через час или два. Я оставлю тебе яд, а ты не забудь передать его Джинни.
Теодор поставил небольшую прозрачную колбочку с темно-зеленой жидкостью на журнальный столик. Он торопливо поднялся со старого скрипучего красного кресла и побрел к двери, ожидая, что Гермиона окликнет домовика, чтобы тот перенес его вниз. Юноша остановился и оглянулся через плечо. Гермиона сидела на месте, все так же смотря в стену перед собой. Она так крепко вцепилась в подлокотники массивного кресла, что костяшки на ее пальцах – побелели.
Гермиона думала о том, как бы сообщить Теодору о своей постыдной проблеме. После вчерашней ночи ее мучают боли. Но как же стыдно говорить такое! Только взглянешь на Нотта, такого тихого и спокойного, что язык не поворачивается сказать что-то неугодное…
– Постой. Мне нужно… нужна консультация по одному деликатному вопросу.
Теодор пришел с подозрениями о том, что что-то случилось вчера между Драко и Гермионой. Он вновь поставил свою сумку с инструментами на пол и уже начал расстегивать ее, как Гермиона неистово замахала руками, давая понять, что осмотр ей не нужен.
– Понимаешь… Вчера ночью мы испробовали нечто новое, – неуверенно начала Гермиона. – Драко, он… Он, понимаешь… Сделал то, что обычно один мужчина… делает с другим мужчиной, если они хотят…
Гермиона делала долгие паузы между словами. Она краснела, словно грешница в церкви. Грязнокровка все ждала, что ей не придется произносить это постыдное слово, что не придется описывать всю изощренность совершенного над ней надругательства. Юноша же лишь улыбнулся, увидев смущение Гермионы. «Боже мой, Грейнджер, я же врач», – думал он, внимательно слушая пациентку.
Слизеринец достал из сумки баночку с мазью и протянул ее девушке. Когда она потянулась к его руке, чтобы забрать снадобье, Теодор ловко поймал ее тоненькие пальчики и аккуратно зажал их в своей массивной ладони. Ее рука была такой теплой и такой мягкой. Интересно, вся ее кожа так нежна и приятна на ощупь?