Слизеринец излился в нее, бессильно упав сверху, накрыв ее хрупкое тело своим. В чаще бескрайнего леса все также кричала молодая сойка. Малфой дышал медленно, вбирая полные легкие чистого воздуха. Его бледное, точеное тело покрылось липкой горячей испариной, а губы растянулись в самодовольной ухмылке.
Гермиона приподнялась на локтях и поцеловала Драко в губы, привлекая его к себе. Еле слышный запах алкоголя витал вокруг них. «Какое же приятное местечко. Мы должны сюда как-нибудь вернуться», – подумал слизеринец, отвечая на поцелуй. Его сильная рука легла Гермионе на затылок, придерживая голову девушки. Вода щекотала их щиколотки, а свежий, легкий, зефирный ветер бродил по телу, охлаждая пыл горячих сердец.
========== 24 - Замолчи… ==========
Вернувшись обратно в палатку, молодые люди заснули вместе, в одной кровати, наслаждаясь теплом друг друга. Ночь была холодная, необычайно лунная. Гермиона уже давно мирно посапывала рядышком, а Драко все не мог сомкнуть серых глаз. Он глядел в потолок, обдумывая свои дальнейшие действия.
«Разве может слепая страсть перерасти в любовь? Нет, конечно. Но, может быть, это с самого начала было любовью? Разве так она начинается?», – размышлял Драко. Он притянул спящую Гермиону ближе к себе, наслаждаясь ее хрупким, нежным телом. Юноша оглядел ее стройные руки, изящные линии лица, строго сомкнутые губы… Малфой чувствовал это тяжелое, осязаемое притяжение, что манило его к гордой красавице. Как же это произошло? Выходец из великой чистокровной семьи безвыходно влюблен в какую-то там грязнокровку-выскочку?
Даже в сказках такого никогда не случалось. «Взгляни на нее», – прошептало что-то глубоко внутри. – «Ну, разве она не хороша? Ты же знаешь! Знаешь, что она великолепна! Всю свою жизнь ты провел в поисках именно такой девушки. Гордой, сильной, прекрасной… Она с самого первого дня запала тебе в сердце. Она никогда из него не уйдет, Драко».
Слизеринец был зол и растерян от собственных мыслей. Его «второе, темное я» все нашептывало эти приятные мысли о любви к Гермионе, о ее превосходстве над остальными девушками. Но, разве он может жить с этим и дальше? Не будет ли более разумным шагом – отослать ее, пока это не зашло слишком далеко? Или, может быть, лучше отпустить ее на волю?
Мысли о том, чтобы расстаться с горячо любимой гриффиндоркой причиняли Драко невыносимую боль. Но другого выхода у него не было. Если эта страсть… Эта любовь зайдет слишком далеко, то их обоих ждут проблемы. Но куда же ей идти? Рано или поздно, Пожиратели схватят ее. И что тогда? Тогда Драко уже не сможет ей помочь, никто не сможет. Слизеринцу придется смотреть на казнь любимой девушки, не отрывая взгляда следить за тем, как петля затянется на хрупкой шее, как оборвется ее дыхание, как из этого хрупкого тела исчезнут остатки жизни…
Темный Лорд, будучи очень жестоким человеком, постановил, что теперь каждый волшебник, уличенный в преступном пособничестве подпольным подручным покойного Гарри Поттера будет лишен жизни через повешенье, как самый обычный маггл, провинившийся перед маггловскими законами. Воистину, ужасная смерть!
Нет, нет… Нельзя отпускать ее на свободу. Ей не долго посчастливится гулять под солнцем. Может, она и продержится год-два, но не больше. А потом встретит свой печальный конец, повешенная перед всеми на центральной площади, где ее тело оставят на некоторое время, в назидание остальным.
Малфой валялся в большой и теплой кровати, перебирая сухие, поврежденные волосы Гермионы. Она мирно лежала рядом, чуть приобняв слизеринца. Во сне гриффиндорка кажется такой спокойной, такой хорошенькой, что дыхание перехватывает. На одно мгновенье, всего на одно мгновенье в голову к юноше закралась ужасная, страшная мысль.
«Может лучше будет убить ее? Посмотри… Разве сможешь ты жить, зная, что она не принадлежит тебе полностью и всецело? А общество… Общество примет ваш союз? Многоуважаемый наследник великого рода – Драко Малфой, позорно влюблен в маггловскую девку… А может быть, с вами обоими даже сотворят что-то более страшное, чем изгнание или смерть. Убей ее! Сейчас же убей ее! Покончи с этим порочным кругом, что ты называешь любовью! Избавься от грязнокровки, от обузы! Освободись….», – этот страшный голос, шептавший страшные, злые мысли все не утихал.
Драко провел рукой по бледному лбу, стирая пот, выступивший от испуга. Это ужасно! Его положение просто ужасно. Малфой аккуратно поднялся с кровати, стараясь не будить Гермиону, и вышел прочь, подышать свежим лесным воздухом. Аромат фиалок приятно щекотал ноздри, а холодный ветерок слегка обдувал уставшие за день мышцы юноши. Слизеринец гордо поднял голову, заглядывая за горизонт.
Драко глядел на то, как на восточном берегу озера зажигают костер. Должно быть, какие-нибудь магглы решили погреться. Странно, ведь пока они с Гермионой добирались сюда, по дороге не встретили ни одной живой души, даже лесничих не было. Малфой нервно огляделся назад, на палатку, стараясь убедиться, что на их берегу озера не было ни единой души.
Вдруг, из чащи леса донесся громкий, противный вопль. Что это? Что это такое? Мерзкий крик повторился вновь, и кровь в жилах Драко заледенела. «Убей ее, Драко! Облегчи вам обоим страдания! Давай! Сейчас, пока она спит, пока не успеет открыть глаз и осуждающе вздохнуть…» – все не унимался проклятый кровожадный голос внутри. Слизеринец бессильно опустился на землю, подняв свои серые глаза к небу. Звездная ночь отступает, позволяя ярко-розовому солнцу растворить черные тени. Почему, почему он сейчас думает о таких ужасных, страшных вещах?
Противный, пробирающий до костей вопль вновь повторился. Где-то там, в самой чаще огромного тихого леса таится что-то, издающее этот проклятый мерзкий звук. От этого противно изжелта-розового, болезненного света, разлитого по лесу, ночь стала еще тоскливее и тягостней. Около воды что-то зашуршало, противно скользя по земле, из воды вылезла длинная черная змея и поползла куда-то мимо Драко, мимо палатки.
«Если не хочешь сам марать руки о грязнокровку, поймай эту тварь и запусти к ней в постель! Так легко и быстро! Один укус, Драко, всего один. И все будет кончено. Кончено с любовью, кончено с тайнами, кончено с Гермионой!» – шептало второе я, чей голос становился все громче.
Крик! О, опять! Опять что-то крикнуло там, в густом непроглядном лесу. Может быть, это магглы? Да, скорее всего. А что… что, если это какой-то несчастный призрак пугает путников, издавая жуткие вопли? Интересно, станет ли Гермиона призраком, если Драко убьет ее? Будет ли преследовать его после смерти, словно напоминание о содеянном?
– Я не смогу. Не смогу этого сделать. Ни с помощью змеи, ни своими руками, никак, – прошептал Драко, глядя на серебристую гладь воды.
Но этот таинственный и жестокий голос все не унимался, требуя, чтобы Драко избавился от девушки. Холодный ветер омыл лицо Драко, и юноша закрыл глаза, наслаждаясь. «Ну же! Не будь тряпкой! Не будь позором собственного рода! Ты должен делать то, что люди ждут от тебя. Найди себе жену из знатной чистокровной семьи и избавься, избавься от Гермионы!» – твердил голос все настойчивее все громче моля Драко выполнить задуманное.
– Замолчи… Замолчи… – отчаянно протестовал Драко, хватаясь за голову.
Вновь этот металлический крик. Протяжный, противный, похожий на писк огромной злобной мыши. Малфой оглянулся к восточному берегу озера, высматривая маггловский костер. Когда взгляд его замер, он понял, что магглы, стоящие на берегу, смотрят в его сторону. «Что вам нужно?… Жалкие, никчемные…» – думал Драко, не отрывая любопытного пытливого взгляда. Но, приглядевшись получше, он понял, что смотрят магглы совсем не на него. Кто-то из их друзей плещется в кристально-чистой воде глубокого лесного озера, а они стоят на берегу и смеются неизвестно чему.
И почему теперь Драко раздражает этот беспричинный смех, похожий на лай тысяч бездомных собак? Наверное потому, что это не Гермиона смеется… У нее смех такой чистый, такой звонкий и приятный! Ни одна девушка не смеется так прелестно, так искренне, как Гермиона.
Что за мысли? Ну, что за мысли? Почему он думает о какой-то грязнокровке? Драко опустился на холодную землю и поджал под себя ноги, хватаясь за голову. Глупости! Неужели он действительно влюблен в Гермиону? С самых школьных лет? Малфой провел рукой по слегка влажному лбу и грустно, измученно улыбнулся сам себе.