В тот день разрушились все идеалы девушки, все ее мечты и планы. Все, во что она верила, в одночасье превратилось в прах, скользкую жижу из разбитых надежд и иллюзий. Гермиона всегда думала, что в экстремальной ситуации сможет проявить себя с лучшей стороны…
На деле же – она просто бежала от проблемы, скрылась в глуши… Лежа в кровати, девушка думала о самом легком выходе из положения домашней зверушки Малфоя. Что, если разбить чертово зеркало и перерезать себе горло самым острым осколком? Быстро и просто, слишком просто для такой жалкой девчонки…Она вновь увидит Гарри и Рона, встретит ушедших на покой друзей.
«Почему же тогда ты не сделала этого раньше?» – спросила она себя. Гермиона прекрасно знала ответ, чувствовала его. Страшно. Слишком страшно было уходить из живого мира, оставив смерти друзей лишь напрасным, никому не нужным геройством.
Но что она может сделать сейчас, будучи рабыней Драко? Постараться не злить хозяина – вот и все. Может тогда он оставит ее в живых, позволит гриффиндорке существовать? Она может постараться продержаться подольше, спасая от его общества других девушек… Стать мученицей, а не освободительницей… Но разве этого от нее хотели друзья?
Гриффиндорка тихо поднялась с кровати и маленькими аккуратными шажками засеменила к зеркалу. Она остановилась возле трюмо и застыла, боясь поднять глаза. Что грязнокровка там увидит? Тень прежней себя, горделивой и счастливой? Затравленную девчонку, не знающую отдыха?
Руки девушки впились в резную спинку кресла, стоящего напротив мраморно-белого трюмо. Грязнокровка часто задышала, стараясь успокоиться, вернуть пульсу прежний ритм. Гермиона закрыла глаза и решила досчитать до трех, прежде чем поднять взгляд на собственное отражение…
«Один.»
Пальцы медленно разжались, отпуская мягкую спинку кресла.
«Два.»
Тоненькие пальчики девушки вновь сжались, впиваясь в обивку.
«Три.»
Гермиона подняла взгляд и в нерешительности уставилась на свое отражение… Она казалась на удивление хорошенькой, слабой с этим мерзким атрибутом «хозяйской» власти. Черный кожаный ошейник обвил тонкую шею девушки, превращая гордую некогда красавицу в жалкую рабыню, игрушку в чужих руках.
Кудрявые каштановые волосы были чуть ниже подбородка, на кончиках они вились сильнее. Гриффиндорка подняла стройную руку и распрямила одну из прядей. Эта длина ей определенно не идет. Либо короткая мальчишеская стрижка, либо длинные локоны… Не слишком крупные карие глаза казались еще больше от того, что лицо девушки осунулось от вечного недоедания. Все ее худое личико – сплошные глаза… Щенячьи, жалкие… Девочка стала женщиной. На лице запечатлелась вся боль, весь страх, пережитый Гермионой за ее недолгую жизнь. Даже сейчас, будучи в недолгой «безопасности» на ее славном личике читалась тревога.
– Ты прекрасно выглядишь, – сказал Драко, заходя в комнату.
«Как? Он же обещал прийти только утром!» – подумала Гермиона с досадой. Девушка чопорно повернулась к окну и к удивлению заметила, что небо медленно, лениво начинает светлеть… Солнце карабкалось где-то за стенкой, лезло ввысь, спеша одарить прохожих жарким светом.
– Ты, что, не ложилась спать? Я же предупреждал, что тебе понадобятся силы, Гермиона… – спросил юноша, приближаясь.
Драко явно был не в настроении. Он пришел к девчонке ни свет, ни заря. Заспанный, неопрятный и вымотанный, очевидно, после вчерашней ночи. Слизеринец приблизился к грязнокровке и потянулся к ее острому плечу, но девушка резко вскочила и начала медленно пятиться к кровати. Что такое? Это, что, опять слезы?
– Не бойся, грязнокровка. Не сейчас. Просто подойди ко мне, – лениво процедил Малфой.
Гермиона не двигалась. Выполнить его волю, значит добровольно согласиться на рабство, подчинение и смерть в руках врага… Выполнить его просьбу… Признать, что ты больше не человек, а вещь, которой можно располагать, как вздумается, ощутить на спине невидимый груз его тщеславия.
Драко буравил голую девушку взглядом, затем распростер руки и напористо двинулся к ней. На лице юноши отразилась легкая злость, а жилка на его шее начала чуть заметно подрагивать. От решительного вида слизеринца девушка поежилась и решила, что лучше остаться на месте… «Где твоя гордость, грязнокровка?» – спросила она себя. Драко обнял стройную талию рабыни, притянул ее к себе и наклонился к самому уху Гермионы.
– Делай то, что я говорю, грязнокровка, – прошипел он.
Малфой больно ущипнул девушку за ягодицу, затем провел тыльной стороной ладони по ее гладкому чуть порозовевшему личику и притянул к себе за подбородок. Домовики позаботились о следах «ласковых» касаний ветвей, свели их, не оставив и намека на изъяны…
– Ты принимала ванну?
– Нет, – ответила Гермиона, чуть помедлив.
Драко лукаво улыбнулся. Юноша был одет так, словно только что вылез из постели и первым делом решил заглянуть к ней… Футболка да трусы. Его серебристые глаза блеснули от внутреннего ликования, он скинул свое скромное одеяние и, притянув к себе девушку, прошептал ей на ухо:
– Значит, примем ванну вместе.
Юноша, не спрашивая мнения Гермионы, потянул ту в сторону аккуратной темно-темно-зеленой двери, что грязным пятном выделялась на фоне стены. В спальне девушки имелась собственная ванная комната, выделенная лично для нее. Оказавшись внутри, гриффиндорка увидела небольшую раковину, просторную душевую кабину, ванную для двоих и небольшую полочку, сплошь уставленную всевозможными кремами, шампунями и гелями. Голубая плитка чуть поблескивала в мерцающем свете ламп, а в воздухе стоял противный запах сырости.
– Что, нравится? Ты сюда еще не заходила? – спросил Драко.
– Не заходила, – еле слышно ответила девушка.
Малфой подтолкнул грязнокровку внутрь душевой кабины. Бубенчик на ошейнике звякнул, от резкого движения девушки, напомнил о своем незримом присутствии. Драко развернул ее к себе и, расстегнув ошейник, почти ласково провел по нежной коже шеи. Девушка так хотела скинуть его руку с себя, оттолкнуть надменного мальчишку, укусить его, в конце концов…
– Шевелись, Грейнджер. У меня осталось полтора часа, – проревел он, очухавшись.
Странно, но к ней так приятно прикасаться… Сейчас, когда Драко знал, что Гермиона в его власти, он упивался своим величием, как никогда прежде. Ну и что, что его имени боятся многие-многие «порядочные» волшебники… Что ему до них, до крыс, томящихся в великолепных норах? Сейчас его боится Грейнджер! Сама Гермиона Грейнджер! Выскочка и зазнайка, скверная грязнокровая девчонка, что заставляла его злиться, ненавидеть… Наконец-то ее подбородок опустился, а глаза устремились в пол от растущего страха. «Больше ты не будешь задираться, грязнокровка», – подумал Малфой.
«Глупая, глупая девчонка! Просто делай то, что я тебе говорю, не пытайся сопротивляться. Мне даже не придется бить тебя…» – думал он. Драко так мечтал отыграться на девушке, так мечтал о мести за все те годы, проведенные в тени ее задорной улыбки…
А вот сейчас, когда она рядом, Драко не хочет так легко пугать, обижать рабыню… Юноша вдруг почувствовал себя как тогда, на третьем курсе Хогвартса… В то время Гермиона смачно влепила ему по лицу, а мальчишка не смог ответить ударом. Он был юным воспитанным аристократом, а сейчас… Сейчас он Пожиратель Смерти, который не может справиться с какой-то девкой. Ну, ничего. Времени еще много. И не таких строптивых дам ломал, превращая в послушных кошечек…
Драко нетерпеливо втолкнул девушку в кабинку, закрыв за собой прозрачную стеклянную дверцу. Он включил воду, дернув за ручку крана, и принялся настраивать температуру… Малфой не любил нежиться в теплой воде, ласкаться кипятком. Ему нравилось похолоднее, бодрящий душ…
– Ты любишь погорячее, Грейнджер? – спросил он.
– Малфой, можно я помоюсь потом? – тихо прошептала Гермиона.
Девушка подняла умоляющие глаза и впилась жаляще нежным взглядом в Драко… Гермиона и не замечала, как он, оказывается, приятен на вид. Стройное тело Пожирателя – не перекаченное, не худощаво-дряблое. Тело настоящего древнегреческого бога, античного героя. Но, нет! Прочь, порочные мысли, покиньте ее, оставьте! Это же Драко. Драко Малфой… За внешней красотой прячется скользкая злобная химера, готовая сожрать тебя в любой момент.