– Но, Гермиона… Я же не убийца… – прошептала Джинни, стараясь сдержать подступившие к глазам слезы.
Гриффиндорка фыркнула, отводя взгляд. Гермионе совершенно не хотелось манипулировать людьми. Тем более – играть чувствами Джинни. Но свобода так близка, что ее можно потрогать, о нее можно согреться холодной зимней ночью. Все зависит лишь от решения упрямой подруги, что боится убить столь страшного, опасного человека…
Гермиона медленным, размеренным шагом прошлась, остановившись прямо напротив Джинни. Перед гриффиндоркой оказался небольшой журнальный столик с ножками в виде змей. Гриффиндорка поставила зловещий пузырек на его холодную поверхность и развернулась к двери. Ей жутко хотелось поскорее закончить прием и уйти, оставить Джинни наедине со своими мыслями. В тишине правильное решение обязательно найдет ее. Гермиона остановилась около двери.
– Выбор за тобой, Джинни. Просто помни, что из-за тебя страдают тысячи невинных людей. Я надеюсь, что ты примешь правильное решение. Завтра…
Дверь скрипнула, возвещая о том, что Гермиона покинула помещение, оставив Джинни в одиночестве. Боль волной растеклась по телу рыжеволосой гриффиндорки, заставляя ее съежиться. Слезы градом текли по щекам, скатываясь на подол дорогого красного платья. «Том, зачем ты взял меня к себе?» – спросила она кого-то, кто не мог ей ответить…
– Я не убийца… – прошептала Джинни, закрывая глаза руками. – Я не могу. Я не убийца…
========== 32 - Олененок, похожий на львицу. ==========
Джеки стояла в центре зала, окруженная многочисленной толпой. Разноцветные платья мелькали всюду, сливаясь в бесконечную яркую радугу. Глаза болели от обилия цветов, переливов и блесток. Музыка становилась все громче и громче, танцующих становилось все больше. Люди делились на пары, кружились, замирали в бешеном танце, ускорялись и замедлялись, гипнотизируя девушку. Пуффендуйка безуспешно сновала туда-сюда, стараясь найти Гермиону, Драко или Теодора.
Совершенно отчаявшись, Джеки свалилась на небольшую скамейку, прислоненную к темно-зеленой стене. Голова кружилась от бесконечного мелькания лиц, нарядов и голосов. Волшебный бал оказался не так прекрасен, как ей представлялось. Заносчивые молодые хозяева таскают за собой печальных симпатичных девушек, а те, в свою очередь, боязливо озираются по сторонам, надеясь встретить столь же несчастных знакомых. Рабыни хотят хоть на секунду забыть о своем положении, ухватив тоненькую нить, ведущую в беззаботное прошлое. Некоторые пытаются выдавить из себя улыбку, другие же словно отсутствуют в реальности… Они все равно, что мертвы. Там, внутри. В них нет ничего, кроме боли. Бесконечной, жгучей боли.
«Тебе повезло, что Драко предпочитает спать с Гермионой», – подумала Джеки. Ей вдруг стало противно от собственных мыслей. Облегчение и стыд за них пронзили ее, точно горящая стрела. Иногда, одинокими ночами в Малфой Мэноре, девушка думала о том, каково живется подруге по несчастью… До ее скромной коморки, бывало, доносились крики. Иногда в них слышалась боль, иногда, что-то помимо нее… Джеки частенько ловила себя на мысли, что не прочь как-нибудь узнать, что звучит в голосе гриффиндорки в такие моменты.
Бал становился все более шумным. Звонкий смех Темного Лорда, слегка шипящий, до ужаса противный, прокатился под самым потолком. Теодор обернулся на звук, ухмыляясь, точно безумец. В его зеленых глазах плясали искорки счастья, отливающие холодной сталью. Нотт ухмыльнулся, делая очередной глоток. Виски обожгло горло, медленно разгоняя кровь. «Не долго тебе еще смеяться, старик. Не волнуйся… Я буду править ничуть не хуже. Может, не так радикально разделю общество…», – думал Теодор, осматривая разношерстную толпу.
Тео всегда ненавидел этих людей. Он уже встретил многих одноклассников, одаривших его полным удивления взглядом. Должно быть, не понимают, как простому полукровке позволили явиться на мероприятие такого масштаба. Нотт готов был поклясться, что Кребб высматривал на его шее рабский ошейник. Ненависть кипела в юноше адским огнем, гоняя по венам кровь. Как бы хотелось взорвать этот проклятый дом прямо сейчас…
Благо, что Эвелин согласилась выполнить задуманное. Казалось, рабыня Темного Лорда уже давно мечтает о смерти. Если хорошенько присмотреться, каждая вторая рабыня желает оставить бренный мир, обрести покой и избавиться наконец от жестоких хозяев. Серые, голубые, зеленые, карие глаза полны грусти… Неужели Темный Лорд правда думает, что этим девушкам нужен бал? Они не хотят ни танцев, ни музыки… Они не хотят видеть страдания друг друга. Им нужна свобода. Просто свобода, как и всем живым существам…
В толпе мелькнули короткие светлые волосы. Теодор слегка приподнялся, любопытно разглядывая новый облик Драко Малфоя. Похоже, что он решил сменить имидж. «О, в своем некрологе будешь смотреться прекрасно», – ухмыльнулся юноша. Астория Гринграсс чуть приобняла Малфоя, а тот и не думал отстраняться от настойчивой блондинки. Нотт скривился от противного зрелища. Астория и ее жалкая сестра всегда казались слизеринцу отвратительными аристократками, охотящимися на богатеньких мальчиков.
Поодаль от светловолосой парочки расположился Блейз Забини. На коленях слизеринца робко сидела хрупкая темноволосая девушка. Блейз шептал ей что-то на ушко, а та с каждой секундой все сильнее вжималась в него, все больше пугалась, отстранялась от происходящего. Вид у девушки был болезненный… Скверный. Кожа, которая должна иметь оливковый оттенок, была бледна, точно выцветшая бумага. Нотт отвернулся, не желая больше смотреть на ненавистных одноклассников. Он поблагодарил Бога за то, что закончил школу, так никого из них не убив.
Музыка сменилась более плавной, осторожной. Люди медленно кружились в танце, обнимая друг друга все крепче и порочней. Темный Лорд стоял на небольшой лестнице, ведущей наверх. Он высматривал в толпе кого-то. «Наверное, Гермиона уже увела Джинни для беседы», – подумал Теодор. Слизеринец вспомнил, что за все время, что он провел в этом проклятом зале, Темный Лорд ни разу не покинул своего места. «Она должна была уже передать яд девчонке и вернуться», – решил Нотт, осматривая толпу танцующих.
Он высматривал образ Джеки, стараясь поскорее обнаружить гриффиндорку среди сотен незнакомых людей. Нотт знал, что должен расспросить ее о том, как прошла встреча. В конце концов, от этого зависит так много… Эвелин предупредила слизеринца, что Волан-де-Морт всегда проверяет пищу на наличие яда, если получает ее из чужих рук. Служанка обещала, что убьет надоедливую змею, как только та спустится поесть, уничтожив последний крестраж. Тео уже отдал ей два клыка василиска, чтобы выполнить задуманное. Слизеринец почти жалел о том, что армии восстания придется лишиться такой отважной девушки, но на войне не обходится без жертв.
Теодор продвигался вперед, торопливо оглядывая всех присутствующих. Каждое новое лицо – новая порция противоречивых эмоций и чувств. Ненавистные знакомые, несчастные грязнокровки, оторванные от дома… Сколько здесь собралось людей? Как хотелось завершить дело… Однако, если взрыв прогремит сейчас, общественность решит, что повстанцы также жестоки, как и Пожиратели Смерти. Сколько невинных душ погибнет в компании чистокровок?
Поток грустных мыслей был прерван, как только Теодор увидел Джеки. Пуффендуйка тихо сидела у стенки, медленно обводя толпу печальным взглядом. В ее маленьких ручках лежало спелое красное яблоко. Оно блестело в свете многочисленных ламп… Нотт ни секунды не сомневался в том, что Гермиона вновь нацепила личину молодой рабыни. Алкоголь, выпитый на приеме, заставил юношу идти слегка пошатываясь. Слизеринец задевал людей, а те одаривали его недовольными взглядами.
Пуффендуйка опустила глаза к полу, решив, что весь оставшийся вечер ей придется просидеть у стенки, стараясь никому не мешать. «Ну, ты можешь послушать музыку… Зато убираться не надо», – успокаивала себя девушка, стараясь искать во всем плюсы. Зеленые глаза взметнулись вверх, и Джеки с восторгом поняла, что в ее сторону идет Теодор Нотт.