В три больших шага Забини преодолел расстояние, что отделяло его от кровати. Он сел на нее, усадив сверху испуганную рабыню. Бордовое покрывало смялось, сползло на пол. Юноша покрепче прижал Чарли к себе, нежно поглаживая румяную щеку девушки. В ее карих глазах виднелся такой противный, гадкий испуг, что заставил Блейза разозлиться на когтевранку. Мулат не хотел бить ее за содеянное, не хотел… Но решил «оправдать» страх, что она питала к своему хозяину.
– Сегодня ты плохая птичка, – прошептал он, ласково стирая слезу с покрасневшей щеки.
Чарли не успела понять, что произошло, как оказалась уложена на коленях слизеринца. Она почувствовала себя еще хуже, еще противнее. Девушка закусила губу, стараясь не всхлипывать. Слезы так и катились по щекам, падая на одеяло. Тело Чарли болело, взывало к милосердию, но она продолжала упрямо молчать, понимая, что просьбы ее никогда не бывают услышанными.
– Но ты не волнуйся, я сделаю тебя хорошей, – проговорил Забини.
Рабыня почувствовала, что руки господина скользнули ей под юбку. Пальцы юноши жадно вцепились в плотные черные чулки, стягивая их, даже не отцепив от пояса. Забини уже говорил ей, чтобы та выбирала ткань потоньше, но Чарли все упрямилась… Должно быть, это добавит хозяину жестокости в своем наказании. Сильная ладонь Забини приподняла юбку девушки, открыв для взора ее ягодицы. Юноша ласково провел по ним пальцами, заставляя девушку слегка выгнуться.
Блейз не стал раздевать ее и дальше. Юноша чувствовал, что внутри разгорается пожар страсти, что он полыхает, точно адское пламя, способное пожрать всех грешников подземного мира. Забини занес руку над девушкой и опустил, хлопнув ту по ягодице. Чарли вскрикнула от боли. Она ожидала чего угодно… Словесного выговора, особо жестокого секса, но не порки, нет… Она лежит перед ним, точно нашкодившая кошка. Как это унизительно…
Забини вновь ударил ее, чуть сильнее, ожесточеннее. Юноша почувствовал, что пальчики рабыни больно впились в его ногу. Каждый вскрик, вырванный из ее ослабшей груди, каждый вздох, полный боли и страха – причиняли Забини почти ощутимую боль. Словно отравленное лезвие ножа крики Чарли проникали в сердце юноши, заставляя его злиться на самого себя.
– Ты будешь хорошей девочкой, Чарли? – спросил юноша после третьего удара.
Рабыня всхлипнула, стараясь стереть слезу, что катилась вниз по щеке. Ей было страшно обидно от подобного наказания… Она бы никогда не уронила ту вазу, если бы Забини не испугал ее… Это его следовало наказать за то, что он мешает прислуге работать. За то, что он Пожиратель Смерти, убийца и лжец… Как быстро меняется общественная мораль. Если ты нашкодившая служанка – тебя следует наказать, но если ты убиваешь невинных – ты герой современного мира…
– Я буду хорошей… Хозяин, – пробормотала Чарли, словно стыдясь собственной слабости.
– Я знаю, птичка, знаю. Моя славная девочка, – произнес Забини, помогая девушке подняться.
Он вновь усадил ее верхом на себя. Ягодицы жгло огнем. Раньше Чарли с трудом удавалось ходить, стоять, шевелиться… Теперь ей будет тяжело и сидеть. Когтевранка почувствовала, что теплые губы мулата осторожно коснулись ее шеи, подарив той легкий поцелуй… Забини не мог удержаться, не мог. Он забыл про то, что девушке плохо, забыл про все на свете. Сейчас пред ним были лишь мысли о такой желанной, долгожданной близости.
Руки мулата скользнули ниже, развязывая бантик фартука. Забини осторожно откинул его прочь, кладя ладонь на подбородок рабыни. Юноша повернул ее личико к себе, с жадностью впиваясь в слегка припухшие губы. Чарли все еще не научилась отвечать на его поцелуи так, как он сам того хочет… Ее сердце забилось чуть быстрее, чем обычно. Девушка на секунду задумалась над тем, что лучше… Порка или очередное изнасилование?
Тело грязнокровки сотрясалось от рыданий, пока юноша раздевал ее. Плотная черная ткань слетела на пол, открывая взору Забини бледную кожу девушки. Как хотелось трогать ее, ласкать, касаться этих нежных округлых грудей, этой лебединой шеи… Блейз дышал часто, словно выдохшийся бегун. Он не знал, что такого заключено в этой девушке… Что заставляет его звереть и бросаться на нее столь неистово, столь ожесточенно?
Юноша не успел понять, как это произошло, но он уже оказался голым. Одежда валялась на полу, точно не нужные куски материи. Чарли тряслась, лежа на широкой кровати. Она вжималась в мягкие подушки, точно надеясь, что спрячется от взгляда господина, зарывшись в них. Только от Забини не спрятаться нигде… Она пыталась работать, не попадаться ему на глаза, но тогда мулат пришел за ней сам.
– Ай, – пикнула девушка, как только губы юноши неосторожно коснулись ее чувствительного соска.
Девушка оказалась крепко прижата к кровати, прямо так, как снилось ей теперь в страшных снах… Вот она снова беспомощная игрушка, вот снова она в его руках, не может сопротивляться, не может вырваться или убежать. Словно птица в клетке, Чарли лишь трепыхалась, тщетно надеясь, что ее выпустят. Забини крепко сжимал запястья девушки, не обращая никакого внимания на ее слабые протесты. Бордовое покрывало окончательно сползло вниз, упав на теплый пол…
– Тихо, птичка, тихо. Ты же знаешь, что нам обоим будет куда приятнее, если ты не будешь так дергаться, – почти успокаивающе произнес Блейз.
Как ни пыталась Чарли заставить себя лежать смирно, покорившись судьбе, она не могла… Когтевранка просто не могла не сопротивляться. Тело само заставляло ее пихаться, кусаться, точно дикая кошка. Ее бил озноб. Наконец, совладав с собой, девушка перестала вырываться и уставилась в потолок, точно ожидая, что на нее свалится что-то тяжелое, избавив от мучений. Забини нехотя оторвался от ее груди и опустился ниже, поудобнее устроившись между ног рабыни.
– Что… Что вы хотите, хозяин? – спросила Чарли, стараясь не заплакать.
– Не бойся, я только поиграю и все, – произнес мулат, улыбаясь, точно кот, укравший кусок мяса у соседей.
Горячий язык скользнул по нижним губам когтевранки, заставляя девушку выгнуться, еще гуще залиться краской. Юноша еще никогда не творил с ней ничего такого. Волна новых ощущений прокатилась по ее хрупкому телу, заставив сердце рабыни забиться чуть чаще. Забини отпустил запястья девушки, позволяя той свободно орудовать руками. Он надеялся, что Чарли вцепится в него, но вместо этого, бледные пальчики зажали одеяло, что прикрывало кровать.
Язык юноши все скользил туда-сюда, чувствуя, что жар внутри девушки ощущается все острее. Нащупав самый чувствительный участок, юноша принялся посасывать его, медленно, осторожно… Чарли и сама не заметила, как начала кричать так громко, что ее наверняка услышали домовики, работавшие на кухне. Забини чувствовал, что не может, не хочет больше терпеть… Что-то внутри предупредило его, что девушка слишком слаба. Слишком вымотана, чтобы принять его…
Блейз поднялся, коленом раздвинул ноги рабыни чуть шире. Чарли всхлипнула, предвкушая новую порцию боли. Доктор обещал ей, что передаст свои слова Блейзу, и Чарли до безумия боялась, что он не сделал этого… Девушка замерла, точно мраморная статуя, когда возбужденный орган юноши оказался напротив.
Она зажмурила глаза, когда Забини двинулся вперед, но не почувствовала боли. Что-то скользнуло меж ее губ, задев чувствительный бугорок, и рабыня дернулась вперед. Блейз лишь улыбнулся, обрадовавшись ее реакции. Юноша решил не причинять ей боли, не доставлять столь острого дискомфорта, попросту не входить в нее.
Его измученный долгим ожиданием орган скользил меж девичьих ног, терся о горячие нижние губы девушки. У Забини не было и мысли о том, чтобы взять ее сзади, точно самую обыкновенную шлюху, или заставить ее прекрасный маленький ротик сотворить что-то мерзкое, неприятное… Нет, эти розовые губки должны говорить лишь приятные вещи, она не должна делать ничего такого. Юноша сам не знал, что когтевранка творит с ним, почему он теряет голову, глядя на ее трясущиеся ручки.