Вдруг, обе замерли, точно испуганные звери пред хищником. Холодок пробежал по коже у Гермионы. Она готова была поклясться, что услышала вздох. И вырвался он не из груди Джеки, нет… В нем было столько боли, столько отчаяния, что можно было ощутить, как боль пронзает твою собственную плоть. Джеки неуверенно повернулась к Гермионе, и, встретив ее беспокойный взгляд, поняла, что ей не показалось. Что-то шевельнулось в разуме, словно она уже натыкалась на что-то подобное раньше. Смутный отклик сознания заставил девушку занервничать еще сильнее.
«Может быть, один из домовиков запутался в цепях?» – подумала Гермиона. Различив новый вздох, гриффиндорка поняла, что доносится он из подвала. Она готова была идти в саму преисподнюю, барахтаться в крови поверженных врагов, лазать по мерзким подземельям, но вновь оказаться в этом маленьком, пропитанном железом обители страха… Не смотря на то, что ужас сковал все внутри, Гермиона нашла в себе силы, чтобы сдвинуться с места. В голове блуждала мысль о том, чтобы окрикнуть Теодора, попросить его спуститься и посмотреть, но Гермиона отбросила эту мысль.
Что-то заставляло ее недолюбливать Тео. Возможно, что излишняя импульсивность юноши внушала Гермионе, будто он опасен, слишком тщеславен… Усилием воли Гермиона заставила себя сделать шаг и выйти на лестницу. Джеки, не получив никакой команды, молча шла следом за подругой. Какой бы сильной не была ревность, а воспоминания о том, как в первое время пребывания в Мэноре, Гермиона стала для пуффендуйки частичкой прежних времен, что связывала ее с надеждой на лучшее, все еще жили где-то внутри, согревая душу.
Гермиона аккуратно ступила на шаткую ступень лестницы, поднимая в воздух чужую палочку. Как и всегда, здесь было темно и прохладно. Губы девушки шевельнулись, и на кончике палочки зажегся яркий огонек, прогоняющий тьму обратно вниз, в подвал. С каждым шагом стук сердца слышался все отчетливее, все яснее проступал страх, выражаясь в самых мелких деталях. «Чего ты боишься? Теперь-то ты вооружена…» – уверяла себя Гермиона, продолжая шагать в темноту.
Мрак отступал, уступая место свету, исходящему от палочки. Гермиона щурилась, выискивая источник шума. Вот в темноте показались страшные орудия пыток. Плети ровным рядом висели на каменной стене, словно ожидая своего часа. Цепи валялись на полу, отбрасывая кривые извилистые тени. Оторванные звенья валялись, испачканные… Кровью? Гриффиндорку передернуло от острой неприязни. Неужели… Неужели это ее кровь? Ведь после того страшного случая тут никого не было… Или… Или?
Рваный, полный боли вдох отвлек Гермиону от мыслей. Глаза ее были полны ужаса, что пугало Джеки еще сильнее. «Если даже Гермионе страшно…» – думала она, вглядываясь во тьму подвала. Грязнокровка подняла палочку высоко над головой, оглядывая все вокруг. Внезапно, она увидела, что во тьме шевельнулось что-то. Мурашки пробежали по спине, но Гермиона заставила себя повернуться в сторону объекта.
Дыхание девушки остановилось. Казалось, что маленькое помещение, в котором находились девушки, стало еще меньше, что стены приблизились другу к другу, стремясь сократить дистанцию. Джеки испуганно вскрикнула, а Гермиона осталась стоять неподвижно, словно античная статуя. Слабая ладошка девушки метнулась вверх, и гриффиндорка зажала рот рукой, не желая кричать. Слезы заблестели в уголках карих глаз, и Гермиона, не находя больше сил, прошептала:
– Симус…
Единственный здоровый глаз юноши открылся не без усилий. Он боязливо, опасливо поднял голову, чтобы посмотреть, что происходит. Пред ним стояли две девушки. Обеих он уже видел… Гермиона – давно ушедшая подруга и приятная, милая незнакомка, что так недавно испуганно убежала прочь. Юноша попытался улыбнуться, но что-то остановило его.
– Ты снова в моей голове, да? – пробормотал Симус, не веря собственному глазу. – Я все тебе рассказал, ублюдок.
Гермиона пошатнулась, точно ей стало плохо от внезапной боли. Джеки помогла девушке удержаться на ногах. Гриффиндорка, словно и не слышавшая фразы, сорвавшейся с окровавленных губ, не помня себя от счастья, кинулась к бывшему однокласснику. Она припала к его изуродованному телу, обнимая закованного в цепи юношу. Почувствовав чужое тепло, Симус наконец понял, что это не видение и не мираж… Что он спасен, свободен… Что он жив.
– Мерлин… – прошептал он, все еще не веря в произошедшее.
========== 40 - Под камнями. ==========
Холод пронзал ее тело, точно тысячи тонких иголок, пробивающихся под кожу. Сырость и мрак царили вокруг, невольно нагоняя тоску на всех обитателей мрачного местечка. Гермиона сложила руки на столе, глядя на пляшущее пламя свечи. Ее поселили в одной комнате с Джеки. Как выяснилось, ополчение все это время скрывалось в пещерах под землей. Тысячи извилистых ходов и лазеек испещрили твердый камень, скрывая за собой сотни перепуганных людей. Гриффиндорка не могла представить, как велики силы сопротивления.
Узнав, что Гермиона вернулась после столь долгого отсутствия, что приближенная Гарри пришла, чтобы закончить начатое им дело, люди собрались было поглазеть, но их разогнал грозный голос Теодора. Как выяснилось, именно он был для них своего рода главнокомандующим, управителем. У Теодора имелся план, имелись связи, чтобы воплотить его, нужно было лишь подождать момента, случая…
Гермиона не была рада тому, что именно она стала этим «случаем». Ощущение вины за смерть Драко мучило ее весь день. Нотт заметил, что гриффиндорка неимоверно бледна, однако то, что Джеки чувствовала себя еще хуже, никак его не трогало. «Малышка переволновалась вот и все. А вот Гермиона… Что могло взволновать такую, как она?» – размышлял Тео.
Нотт велел, чтобы для девушек оборудовали комнату рядом с его собственными покоями. Каменные стены, не имеющие окон, давили на гриффиндорку со всех сторон. Она чувствовала себя, точно гном, что прячется под землей. Малфой Мэнор больше не казался ей таким мерзким местом… Но что Гермиона могла сделать? Она лишь убеждала себя в том, что теперь, когда Волан-де-Морт и Пожиратели мертвы, ополчение выберется отсюда, поселится в собственных домах с отоплением и светом.
Джеки украдкой, точно стесняясь слабого здоровья, пожаловалась Гермионе на то, что безумно устала. Она не стала разглядывать выделенную им опочивальню, бессильно упала на мягкую приземистую кровать и забылась, растворяясь в прелестном сне о надменном темноволосом слизеринце.
Две деревянные кровати, устланные колючей соломой и обернутые рваной тоненькой тканью вместо простыни, стояли у стены. Посредине комнаты оказался небольшой столик, за которым можно было поесть или почитать. Мох обвил каменный потолок, а под ногами хрустела земля. Гермиона не желала жаловаться, но всей душой хотела как можно скорее покинуть это место. Ни она, ни Джеки так и не успели спросить у Тео об удобствах, так как он ушел, прежде чем вопрос родился в их головах.
Нотт, обеспокоенный планом дальнейших действий, не знал, что сделать прежде всего. Его подельники уже захватили в плен юных аристократов, что спокойно обучались в Хогвартсе, не подозревая о том, что Отряд Дамблдора ждет подходящего момента. Теперь чистокровные семьи не смогут открыто заявить о своем возмущении… Они вынуждены будут молчать… «Мы задавим их числом. Как только Дин захватит очередной «дом удовольствий», мы получим еще сотню солдат», – размышлял Теодор.
Для него совершенно не существовало матерей, что трясутся над своими захваченными детьми, нет и невинных жертв, что просто пытались выжить под гнетом Темного Лорда. В глазах Нотта каждый чистокровный волшебник был тираном и злодеем, достойным уничтожения. Пусть даже ему всего-то одиннадцать лет…
Дверь в помещение, в котором находился Теодор, была открыта. Юноша глядел во тьму коридора, ожидая прибытия советников. Ему страсть как хотелось услышать подробности выполнения дела, что он им поручил. Нотт все ждал, когда же ему наконец принесут хорошие новости.