Где-то на каменный пол капает вода. Каждый удар капель о камень пролетает эхом, разрывая мертвую тишину комнаты. Гермиона решила, что скоро сойдет с ума, заточенная в мрачном подземелье. «Бежать от Пожирателей, бежать от Малфоя и сдохнуть у своих же союзников…», – думала Гермиона. Взгляд ее затуманенных печалью глаз оказался прикован к пламени свечи. Оно словно танцевало, колышась от ее дыхания. Гриффиндорка знала, что еще несколько минут в этом месте сведут ее с ума. Ровное посапывание Джеки, шум воды, ее дыхание: все смешалось в единую какофонию, способную лишить разума даже самого стойкого из нас.
Внезапно мерзкий танец звуков оказался прерван. За дверью послышались шаги, и Гермиона, спешно поднявшись со стула, подбежала к проходу. Она припала к деревянной заслонке, что отделяла ее от гостей Теодора. Послышался чей-то противный свист и последовавший за ним смешок. Гриффиндорка недовольно нахмурилась, узнав в нем этого проклятого надменного пуффендуйца, что вечно совал свой нос в чужие дела. Они с Теодором, должно быть, хорошо ладят…
– Как все прошло, Эрни? – произнес Тео вместо приветствия.
За тоненькой дощечкой, что ополченцы назвали дверью, послышалось громкое шарканье. Кто-то быстро, шага в два, подошел к Тео. Гермиона услышала громкий шлепок, точно ладонь стукнулась о ладонь. «И давно он так подружился с кем-то?» – пронеслось в голове девушки. Гриффиндорка не могла поверить в то, что застенчивый и тихий Теодор, что проводил все свое свободное время в библиотеке, может оказаться столь общительным и деятельным человеком.
– Мы сделали все как ты и просил, – произнес незнакомый Гермионе голос, похожий на медвежий рев.
Странно… Сначала Гермиона подумала, что Теодор – друг этим людям, а сейчас, услышав краткий отчет, гриффиндорка решила, будто он – лишь их начальник. Но что они выполнили? Наверное, это было ясно всем троим, раз вопрос оказался закрыт… Или, нет? Или Теодор попросит более подробный рапорт? Он же всегда так дотошен, так пристально следит за каждой деталью, хоть вешайся…
– Знал бы ты, как рвануло! – выкрикнул Эрни, чей голос был полон детского самозабвенного восторга.
«Они про поместье Темного Лорда? Но почему же так поздно? Малфой обычно возвращался после двух-трех часов заседания, не позже. Может, собрание затянулось…», – размышляла Гермиона, продолжая подслушивать разговор. Да, Теодор говорил ей раньше, что в его планы входит допустить ее к делам ополчения, но что-то подсказывало девушке, что такой человек как он не станет делить власть с кем-то еще. В глазах каждого находящегося здесь волшебника вспыхивал сладкий огонек надежды, стоило Теодору лишь замаячить на горизонте. Гермиона, однако, казалась им более… Интересной фигурой.
«Я не подслушиваю их разговор. Нет. Я же дружила с Гарри… Я боролась вместе с ним! В конце концов, разве не имею я права знать, как обстоят наши дела?» – успокаивала себя девушка. Вспомнив о почившем друге, Гермиона закусила губу. Она боялась когда-нибудь осознать, что своими чувствами… Теми отголосками любви, что она питала к Драко, гриффиндорка предала память Гарри.
– Видел бы ты, как разбежались эти тупые птицы! Махают крыльями, а взлететь не могут… Интересно, что жрут-то павлины в природе? – выпалил незнакомый противный голос.
Гермиона застыла, не веря собственным ушам. Память напряглась, стараясь воссоздать образ поместья Темного Лорда. Там не было павлинов… Не было… Но в Малфой Мэноре их было полно! Горделивые белые птицы истоптали все дорожки, попутно выдергивая цветы, что встречались им на пути. Но что… Что они сделали с Мэнором? Гермиона знала ответ, но боялась… Боялась услышать подтверждение своим догадкам. Неужели они уничтожили Мэнор? Покидая его прочные белые стены, Гермиона решила, что они простоят еще долгое время после того, как ее не станет…
Сердце билось так гулко, что каждый его стук отдавался эхом в ушах. Оно больно билось о ребра, точно пытаясь вырваться на свободу, сбежать из слабого тела своей хозяйки. Гермиона осторожно, почти робко поднялась с колен. Она обернулась, чтобы поглядеть на мирно спящую Джеки. Лицо ее было красным от высокой температуры, а на коже, точно стразы, блестели маленькие капельки пота. Вымученная улыбка так и застыла на ее полных губах, когда пуффендуйка отправилась в мир сновидений.
Что-то внутри сжалось от дикой боли, при одной лишь мысли о том, что стерто последнее напоминание о Драко. Величественный дом с его многочисленными залами, комнатами, спальнями и гостиными, с его палисадниками и картинами, статуями и тварями, что ютились во дворе… А что стало с домовыми эльфами, что Теодор предварительно обездвижил? Неужели их выволокли наружу до взрыва? Конечно – нет! Им даже шанса на спасение не оставили…
Не помня себя от ярости, Гермиона повернулась к тоненькой заслонке, что отгораживала ее от убийц. Они даже не подумали о слугах, что остались внутри… Ценности-то наверняка забрали, пройдясь по оставленному дому. Грудь девушки быстро вздымалась, поглощая сырой воздух. Ненависть закипала под кожей, грозясь вылиться вместе с бранными словами, оброненными на головы убийц…
Гриффиндорка рывком отодвинула заслонку, отделяющую ее от мерзавцев, что глумятся над смертью невинных. Пред ней предстали трое ошарашенных юношей, что во все глаза глядели на разъяренную девушку. Эрни, не слишком разбирающийся в людях и их эмоциях, расплылся в широкой улыбке. Гермионе показались парочка серебряных зубов у него во рту. Девушка хотела отшатнуться, но не успела. Крепкие объятья пуффендуйца казались Гермионе клеткой.
– Я знал! Я знал, что ты жива! Мерлин, Гермиона, как же я рад тебя встретить! – верещал он, словно ошпаренный голубь.
Гермиона чувствовала острую необходимость в отталкивании надоедливого пуффендуйца, но встретив его жалобный щенячий взгляд, немного успокоилась. Так странно после всех этих лет видеть знакомые лица… Гриффиндорка уже и не надеялась покинуть Китай и вновь встретить кого-то из старых знакомых. Сердце сжималось при одной лишь мысли о том, что они сотворили… Теми руками, что сейчас так крепко прижали ее к себе…
– Мы потревожили твой сон? – Спросил Теодор, отлепляя Макмиллана от Гермионы.
Нотт как-то брезгливо, обиженно оттолкнул приятеля и помог Гермионе устоять на ногах, чуть поддержав за тонкую талию. Слизеринец почувствовал, что сквозь тонкую ткань отлично прощупываются ребра Гермионы. Теодору всегда нравились худенькие девушки, но при одной мысли о том, что голод превратил Гермиону в скелет, обтянутый кожей, сердце Теодора готово было разорваться на тысячу кусочков.
Незнакомый Гермионе юноша неловко переминался с ноги на ногу, наблюдая за странным действом. Конечно же, он узнал знаменитую подругу Гарри Поттера, но, поскольку в школе не успел познакомиться с ней, решил стоять в стороне, ожидая своей минуты. Гриффиндорка сделала шаг назад, подальше от проклятой троицы. Она лишь разлепила тонкие потрескавшиеся губы, собираясь сказать что-то гневное, как слизеринец перебил ее.
– Это – Арчи. Он учился вместе с нами, только на Когтевране, – коротко произнес Нотт, указывая в сторону юноши.
Длинные темные волосы, что явно долгое время не знали мыла, закрывали грязное лицо когтевранца. Его толстые, словно дождевые черви губы расплылись в улыбке, и Арчи протянул Гермионе немытую руку, покрытую светло-серой пылью. «Уж не от стен Малфой Мэнора?» – подумала Гермиона. Ей так не хотелось дотрагиваться до этого человека, но воспитание не позволило ей отклонить его приветствие… Тоненькая ладошка Гермионы оказалась зажатой в толстых пальцах Арчи. Она несколько раз тряхнула рукой, а затем оказалась свободна от подобных процедур…
– Они выполняли особое задание, – уклончиво произнес Теодор, не желая рассказывать жестокой правды.
Глаза Гермионы вспыхнули гневом, но она остановилась в нерешительности. Уж очень хотелось посмотреть, как поведет себя Тео. Гриффиндорка всегда знала, что ей не стоит слепо верить его словам, не стоит доверять ни одному его обещанию. Она лишь хотела узнать, собирается ли слизеринец позволить ей разделить с ним власть над ополчением, или нет. Или ей предстоит сидеть в сырой каменной коморке, дожидаясь распоряжений тщеславного, гадкого, лживого…