Похоже, Джереми и ещё один ученик склонялись к моей мысли насчёт рутины. "Оставь сомненья, маг разящий!" - вспомнилась строчка из какой-то баллады. Кажется, это была "Рихард Карнарваль". Как-нибудь потом я расскажу тебе, читатель, о чём там поётся.
Миновав Главный корпус, оставив ровную цепочку следов на припорошенной снегом земле, мы направились к какому-то серому зданию. Обычно я и рядом не ходил. Во-первых, никаких занятий поблизости не велось, а во-вторых... Во-вторых, негласным правилом Магической академии, после "своих не выдаём" (эти слова к тому же были и негласным девизом), было "ходи только там, где ты уверен в своей безопасности". И я этому правилу чаще всего и следовал. Как и многие мои однокашники.
Здание, где нам предстояло испытание, было довольно неказистым на вид: стены из серого камня, черепичная крыша, отсутствие окон или даже бойниц. Странно...
Но, может быть, чужие глаза просто не должно заглядывать внутрь? Хотя откуда в Магической академии чужим глазам взяться, когда до ближайшего поселения - двенадцать лиг[39] напрямик. А если не напрямик, то... Горы, одним словом. Саратские горы[40].
Окованная железными пластинами дверь открылась, когда Тенперон постучал шесть или семь раз по её правой верхней части. И тут средство защиты. Они были повсюду в Магической академии. Вот почему ни алые маги, ни королевские мечники не захотели здесь оставаться: слишком опасно.
– Сейчас, наверное, некоторые будут смеяться, - Тенперон усмехнулся. Некоторых очень злило подобное поведение. А мне было всё равно как-то, знаете ли. - Я и сам смеялся в своё время.
Мне первому выпала возможность заглянуть внутрь. Нет, конечно, я не смеялся, и даже не улыбался. Скорее, меня мучило стойкое чувство обмана. В довольно-таки просторной комнате стоял постамент из простого гранита. А над ним, где-то на ширине ладони, парила прозрачная сфера. И ничего больше.
– Думаете: это всё, не так ли? - Тенперон подошёл поближе к постаменту, любуясь шаром. Наверное, с ним у учителя были связаны какие-то приятные воспоминания.
Тенперон не часто улыбался, шутил, смеялся. Он предпочитал держать их в себе. Но за годы, что мне удалось пробыть возле учителя, я узнал Даркхама, я научился понимать... Или хотя бы догадываться, что он чувствует в тот или иной момент. Редко, но мне это удавалось. Вот сейчас, например, устремив всё своё внимание на эту сферу, не сводя с неё глаз, слегка понизив голос, он вспоминал о чём-то прекрасном. Или очень радостном. Странно, что за приятные воспоминания могут быть связаны с простой стекляшкой, которая парит в воздухе?
– Эта сфера выявит, "гранями" какой стихии вы овладели, - Тенперон резко развернулся, начав смотреть на нас. - Кто хочет попробовать первым? Просто коснитесь её.
– Учитель Тенперон, позвольте мне, - первым вызвался Джереми.
Что ж, посмотрим, посмотрим. А потом я попробую.
Джереми медленно приблизился к сфере. Он напрягся, похоже, здорово нервничал: глаза сузились, дыхание участилось, мизинец на правой руке слегка задрожал.
Но вот он касается сферы. В первые мгновения ничего не происходит. Внезапно внутри сферы сгущается воздух, приобретая синий цвет.
– Великолепно! Похоже, ты склонен к водной стихии. Подержи руки на сфере ещё немного.
– Да, учитель Даркхам, - Джереми начал нервничать ещё сильнее.
Интересно, как можно будет определить "грань"? Сомневаюсь, что цветом следует...
Воздух словно подёрнулся какой-то плёнкой, и в сфере начался ураган. Слабенький такой, совсем не похожий на настоящий. С каждой секундой становилось всё интересней и интересней. "Глаз" урагана представлял собой что-то вроде... треугольника с абсолютно равными сторонами. Ещё то зрелище!
"Становитесь учениками в Магической академии - и не такое увидите!" Я только сейчас понял, что многие, говоря это, совсем не шутили.
– Джереми, тебе дано овладеть гранью "Смертельные капли", - выходит, это был не ураган, а водоворот. Что ж, вполне возможно.
– Поздравляю! - сказал Тенперон через мгновение, когда Джереми убрал руки со сферы. - Кто хочет стать следующим?
Мне не хватило какой-то доли мгновения для того, чтобы сказать, что я хочу быть следующим, как меня обогнал парень с синяком. Но зато можно подождать и узнать, что за "грани" доступны ему. А я лучше, тогда уж, последним решусь проверить эту сферу, если Немайди[41] захотела отнять у меня возможность быть вторым...
Королевство. Тронгард.
В мыслях Реджинальд был очень далеко от королевской библиотеки. И ещё, если можно так выразиться, очень "давно".
Король вспоминал свою юность. Замок его семьи, Финг, располагался в сорока лигах к северо-западу от Тронгарда[42]. А по соседству с мрачным родовым поместьем Людольфингов высился казавшийся Реджинальду всегда светлым и чистым замок Локруа. Им владела семья маркизов де Локруа. И у главы семейства, маркиза Гвидо де Локруа, была дочь Эжени.
В памяти Реджинальда навсегда сохранился образ Эжени в шестнадцать лет: высокая, тёмно-русая, с сине-зелёными глазами, вечно улыбающаяся. Взгляд её заставлял забыть Людольфинга обо всех проблемах и неудачах. Реджинальд был полной противоположностью Эжени: замкнутый, нелюдимый, лицо его, казалось, забыло, что значит улыбаться. И потому-то он всегда тянулся к де Локруа.
Она была одной из немногих (Реджинальд не решался признаться, что даже единственной), кто общался с ним не потому, что Людольфинг был племянником короля и кузеном наследника престола. Реджинальд поздно понял, что любил де Локруа. Но однажды, когда он всё-таки решился сказать об этом ей, ожидая её в саду, увидел, как Эжени и Фердинанд разговаривают между собой.
Людольфинг, хотя и был ещё всего лишь шестнадцатилетним юнцом, уже тогда умел видеть в поступках других людей душу и желания. К сожалению, это редко приносило ему счастье. Фердинанд и Эжени разговаривали как влюблённые. И Реджинальд ушёл из сада, больше никогда не возвращаясь в замок Локруа. Он затаил обиду на Фердинанда и Эжени, которая притупилась только за год до коронации.
А ещё в Людольфинге дремала зависть: зависть к Фердинанду, у которого, казалось, было всё: и уважение народа, и многочисленные друзья, и даже целое Королевство. Но Реджинальду было бы всё равно, не владей Фердинанд ещё и сердцем Эжени.
Людольфинг никогда больше не виделся с де Локруа. Но за четыре года он не позабыл, что свои письма та перевязывала двухцветной, красно-синей, атласной лентой. И именно её письмо было в руках у Эдмона Рошфора.
– Как... - Реджинальду было трудно дышать. - Как оно попало к Вам?
– Это письмо было найдено неделю назад, рядом с телом... - Рошфор рванулся вперёд, подхватывая Реджинальда. Король зашатался. На мгновение показалось, что он потерял сознание. Но Людольфинг устоял, у него лишь сдавило дыхание, а в левой части груди закололо.
"Сердце" - через мгновение осознал Реджинальд причину боли. "Это точно её тело... Значит... она умерла? Нет, Огнар, прошу, нет!"
– Ваше Величество, - Рошфор всё же был готов поддержать Реджинальда.. - С Вами всё в порядке, Ваше Величество?
– Как она ... умерла?
– Боюсь, что это был яд... - Рошфор, похоже, не хотел продолжать...
– Кто? - Реджинальд сжал ладони в кулаки, но руки продолжали трястись. От волнения, чувства безвозвратной потери и ненависти. Людольфинг догадывался, кто мог сделать это. Назло новому королю.
– Последним, кто был вместе с де Локруа перед тем, как её нашли мёртвой, был Фердинанд Огнарид. Но это же не значит...
– Он сделал мне это назло. - Неделю назад Альфонсо V намекнул самым доверенным людям, кого он видит будущим королём огнарским. И именно в тот день Фердинанд покинул отцовскую резиденцию.
Только потом выяснилось, что молодой Огнарид не вернулся на пир в Малый коронный дворец. Он покинул столицу через Храмовые ворота. А они как раз вели на северо-запад.
39
Огнарская лига - две тысячи шагов. Тарны мерили всё морскими лигами - те были в два раза больше. Тайсары - так называемой конной лигой. Это было расстояние, которое за день мог проехать выносливый скакун.
40
Саратские горы - горный массив на севере Королевства, отделяющий страну огнаров от Снежной пустоши.
41
Немайди - богиня судьбы, существует в двух ипостасях: слепой хранительницы часов Равновесия, и грозной мстительницы.