Она говорила про Алые врата? Или про тот момент, после убийства Гектора? Или, может, про первый раз, в Медее, когда Эфира очнулась и нашла Беру мертвую рядом с собой?
– Послушай меня. – Эфира схватила сестру за плечи. – Я никогда не брошу тебя. Никогда.
Беру дрожала в объятиях Эфиры, из их глаз, наконец, полились слезы.
– Мы найдем выход, хорошо? – сказала Эфира. – Мы всегда его находим.
Беру закрыла глаза, и по щекам потекли новые слезы.
– Мне нужно идти. Иначе он заметит, что я ушла.
Эфира понимала, что сестра говорит про свидетеля со шрамами, Лазароса. Она сглотнула и крепко обняла Беру, не зная, когда они снова увидятся.
Беру медленно высвободилась и вытерла глаза:
– Пожалуйста, хотя бы обдумай мой план. Пожалуйста.
Она удержала взгляд Эфиры, ее ясные глаза блестели от слез, но Эфира ответила молчанием. Горько покачав головой, Беру развернулась и залезла в открытое окно.
Эфира закрыла глаза, вздрогнув от звука захлопнувшегося окна. Она оставалась в укрытии за кустами еще мгновение, после чего вытерла глаза и вышла во двор. Илья ждал ее на другой стороне, облокотившись о колонну со скрещенными на груди руками.
– Итак? – спросил он, когда она подошла. – Теперь ты мне веришь?
Эфира не ответила и вошла в двери, которые вели внутрь. Он пошел рядом с ней по коридору, ведущему в ее комнату.
Илья сделал то, о чем она просила. Отвел ее к Беру. И по какой-то причине Беру была удивительно уверена в его намерениях. Так сильно, что это смогло поколебать сомнения Эфиры.
Из них двоих Беру всегда лучше понимала людей. В то время как Эфира первым делом видела в них самое худшее, Беру оценивала всех разумно. Она видела в людях хорошее или скорее видела о них правду, их намерения, что ими руководило.
Взрослея, Эфира всегда позволяла действовать Беру, когда речь шла об общении с людьми. В ночь, когда она привела Антона в их убежище в Паллас Атосе столько месяцев назад, именно Беру убедила его помочь им.
Возможно, каким-то образом она убедила и Илью. Возможно, она поняла, как завоевать его. Илью соблазняла власть, а Беру теперь была могущественной. Могущественнее Палласа. Могущественнее Эфиры.
– Почему ты просил меня согласиться стать палачом Палласа? – спросила она вместо того, чтобы отвечать на вопрос Ильи.
Его удивили ее слова. Вместо того чтобы ответить, он протянул руку и коснулся одного из наручников.
И она поняла. Если она скажет да, если согласится стать палачом Палласа, то иногда, на какое-то мгновение, ему придется снимать с нее наручники. Она сможет использовать силу.
– Я не могу убить его, – сказала Эфира. – Палласа. Если убью его, то печать падет, и Беру…
– Знаю, – ответил Илья, – у меня была другая идея.
– У тебя правда есть план? – осторожно спросила Эфира. – Способ вывести меня отсюда?
Он кивнул. Его золотистые глаза не отрывались от нее, а рука все еще касалась ее наручника, но не кожи под ним.
Она сделала вдох.
– Тогда я скажу да. Когда Паллас снова призовет меня, я соглашусь стать его палачом. Но твой план… ты должен вывести отсюда и меня, и Беру. Иначе я не согласна.
Она ожидала, что он начнет протестовать, спорить и говорить ей, что это невозможно, что это слишком опасно. Но он просто убрал руку и опустил голову, словно этого и ожидал:
– Ладно.
Они дошли до двери в комнату Эфиры, но вместо того, чтобы открыть ее, Эфира развернулась к Илье:
– Что она тебе предложила?
– Что?
– Ты бы не стал рисковать просто так, – сказала она. – Если награды нет. Так что это? Что она тебе пообещала?
Его кадык дернулся, когда он сглотнул, а глаза потемнели от чего-то, похожего на вину или сожаление.
– Дар, да? – медленно произнесла она. – Она отдаст тебе чей-то Дар, если ты это сделаешь.
Его челюсти напряглись.
– Спокойной ночи, Эфира.
Он развернулся и оставил ее стоять в дверях одну.
7. Антон
Сон пришел к Антону разрозненными кусочками.
Джуд на коленях в незнакомой комнате, его лицо – смесь синяков и свежих порезов.
Резкий запах крови и громкий, быстрый ритм дыхания, вырывающегося из легких Джуда.
И голос, шуршащий в воздухе, словно ветер в мертвых листьях.
– Где пророк?
Джуд не ответил. Кто-то ударил его по лицу, и шея Джуда дернулась в сторону. Он непокорно поднял взгляд, несмотря на текущую из уголка губ кровь.
– Я готов убить тебя, если ты не дашь мне желаемого, капитан Везерборн, – тот же голос, но теперь полный насмешки. – Где пророк?
Антон проснулся в клубке простыней и с рубашкой, прилипшей к спине из-за холодного пота.