Такими были и горняки-третьекурсники, к которым я пристроился. Они ходили в тужурках, надетых на морские тельняшки или прямо на голое тело. Особым шиком считалось в таком виде пройти под носом у директора. Для «васюков» существовало что-то вроде наставничества. На мою долю достался некто Ёган. Именно так он именовался, а иногда из озорства и подписывался. Это было не имя, звали его Виктор. А происхождение странно, по-немецки звучавшей клички было скрыто в детстве этого красивого, очень сильного и ловкого парня. Кажется, так почему-то назвал его немец-оккупант в Скадовске, откуда Ёган был родом. Он был неплохим боксером и с гордостью носил на тужурке значок перворазрядника. Мой жалкий третий разряд по легкой атлетике рядом с ним «не звучал». Даже как предмет для шуток.
Он ежедневно бегал в парк и там купался в заброшенном карьере, хотя на дворе стоял октябрь. Правда, октябрь в Таврии, к которой относится Кривой Рог, был весьма теплым, пожалуй, даже жарким и очень сухим. Пирамидальные тополя под окнами общежития шелестели жестяными листьями и раскачивались под порывами суховея.
Эти тополя были похожи на новогодние елки — столько на них было навешано всякой дряни. Студенческая братия, не стесняясь, выкидывала на них из окон разный ненужный хлам. Там были фуражки, кепки, полукеды, тогда называвшиеся просто спортсменками, и даже чей-то черный прорезиненный плащ. Кое-где блестели консервные банки, повесить которые на сучки, не уронив на асфальт, требовало особой меткости и ловкости.
В комнате моих «учителей» на пятом этаже, когда я зашел туда, был один Ёган. Он рылся под кроватью, перебирая какое-то имущество. Не вылезая, он сказал:
— Садись за стол, пей квас.
На столе стояли глечик и глиняная кружка. Пить сладковатую бурду, именуемую в Кривом Роге хлебным квасом, у меня не было ни малейшего желания. Поэтому, не тронув его, я стал смотреть в окно на раскачивающиеся верхушки тополей. Ждал, когда Ёган вылезет из своего закрома. Он не торопился, и я подошел к окну. На улице, вопреки обыкновению, никого не было. Я вспомнил, что в тот день был футбольный матч. Играли горняки с маркшейдерами, еще одним «интеллигентским» факультетом. Вот где были соседи Ёгана по комнате. Вот почему пусто было и во всем общежитии. Я обернулся, чтобы спросить хозяина, что ж он не пошел на стадион, но именно в этот момент Ёган выполз на свет Божий, а на улице появилась фигура академика. Он шел, сдвинув на глаза шляпу, спокойным, размеренным шагом и уже поравнялся с первым в ряду тополем. Ёган подошел ко мне и задал вопрос, на который не могло быть ответа:
— На хрена они мне?
В руках у него была пара драных галош. Он повертел их, взял двумя пальцами за задники, широко размахнулся и запустил в окно обе сразу, даже не глянув, что происходит внизу. А там шел академик и вскоре должен был поравняться с окном. Галоши описывали траектории, назначенные законами физики. Одна из них прервала полет и повисла на суку, чего и хотел Ёган. А вторая вопреки его желанию продолжала полет, быстро вращаясь и неотвратимо сближаясь со шляпой академика.
Желая предупредить Ёгана, я крикнул:
— Эк! — показав пальцем вниз, присел у окна и уловил все же момент сочного шлепка галоши по шляпе.
Остальное наблюдать не стоило. Нужно было «делать ноги». Ёган дернул меня за руку и метнулся к двери. В коридоре я успел шепнуть ему:
— Замкни комнату.
А на лестнице уже слышался топот — снизу бежали «деды» — вахтеры, сплошь отставные шахтеры. Дежурили они обычно по трое, так что было кому ловить озорников. По другой лестнице, не имевшей выхода на пост вахтеров и на улицу, мы сбежали на второй этаж и заскочили в девчачью комнату. Давясь от смеха, долго отбивались от вопросов девчат.
На следующий день о происшествии от «дедов» стало известно всему институту. Девчата поняли, конечно, кто были их смешливые гости, но в целом все прошло без последствий.
После Малахова жизнь сводила меня с добрым десятком других академиков, включая героя Антарктики О. В. Вялова, министра геологии СССР А. В. Сидоренко и многих украинских академиков. С некоторыми из них знакомство было довольно коротким, порой переходившим в дружбу. Но эта история самая памятная.