— Знаю. Был я там. Работал на Питу, да и на Сухом тоже.
— Так вот. Кроме всего есть три пункта питания в Брянке, Епишино и на Черной речке. А в Епишино и на Брянке еще пункты отдыха. Там и поспим. Темно, тепло и клопы не кусают. Приказ для всех, кто едет по зимнику. Да, еще одно, на Брянке держат бригаду водолазов. Если кто провалился, быстренько достанут.
— Живых?
— А это уж, как повезет. Но если дверцы открыты, чаще всего успевают выскочить. Вот затем и мы мерзнем. Или рискнем, закроем?
— Как знаешь. Но не зря говорят — кому суждено быть повешенным, тот не утонет.
— Ха-ха-ха. Здорово ты, прямо в точку.
Он захлопнул дверцу, но мне ничего не сказал, мол, решай сам. Дуть стало меньше, но я тоже захлопнул свою. Впереди появился свет, явно фары, но пониже их было что-то еще мерцающее. Николай сказал:
— Ну, вот и первый утопший.
Впереди стоял трактор С-100, а перед ним на льду горел костер, точнее, масло на листе железа. Когда поравнялись с трактором, Николай сбавил скорость, чтобы можно было как следует разглядеть происходящее. А было видно, что во льду есть прямоугольная полынья, в которой плескалась вода, а из нее выглядывает кабина провалившегося ЗИЛа. Над верхним краем полыньи возвышалась бревенчатая тренога, точно такая, как наши копры над неглубокими скважинами. Вокруг расхаживали несколько человек, при нашем проезде отбежавших в стороны, так как из полыньи выкатилась волна, захлестнув прилегающую утоптанную площадку.
— Как же они вытаскивают машину на лед?
— Обыкновенно. Зацепят тросом за бампер, и через блок на вершине треноги тянут трактором. Передок поднимается, его ставят на лед или щит из досок и выволакивают машину. Чтобы зацепить, иногда шоферу приходится искупаться, если не хочет с водолазами связываться, или они где-нибудь еще заняты. Обычное дело.
— Да уж. А тебе приходилось?
— Случалось раза два. А в этом году пока Бог миловал. Но тут это ерунда. Глубина самое большее метра два с половиной, ездим-то вдоль берегов. А вот на Енисее, где восемь-десять метров, если провалился, пиши — пропало. Вот там и тонут люди: течение сильное, если и вылезешь, то под лед затянет, уже не выберешься. Хотя и там, бывает, спасаются. А здесь редко машина с кабиной уйдет в воду — почти всегда есть шанс. Но приятного мало. Спасатели, когда на такой случай едут, у них обязательно бутылка спирту для сугреву «утопленника» имеется. Ну, и канистра солярки для костра. Еще вопросы будут?
— Спасибо, все объяснил.
— Пожалуйста. Посмотри-ка на термометр. Когда выезжали, сколь было? Как я помню, за 35. А сейчас?
Я присунулся носом к ветровому стеклу и в отсветах от снега разглядел на дрожащем на ходу теромометре, что красная нить спирта поднялась до двадцати трех градусов. Николай сказал:
— И всегда тут так: как за Брянку заехал, вроде в другой климат попал.
Мы проехали мимо еще двух майн с торчащими кабинами и возвышающимися над ними треногами. Только трактор был лишь у одной из них. И трактор поменьше — ДТ-75. Скорее всего и утопленная машина была легкая, вероятно «газон», как определил мой всеведущий водитель. Слева промелькнули огоньки подсобного свиноводческого хозяйства. В этом поселке я часто бывал, когда работал на Питу в Орловской партии. Были у меня здесь и близкие друзья, в том числе необычный участковый милиции, абсолютно русопятый парень с фамилией Гинзбург, с которым мы разбирались в угоне принадлежащей нашей партии лодки с грузом продуктов.
В самом конце поселка мы заметили узкую тропку, ведущую к ледовой трассе, а на ней — человеческую фигуру. Кто-то бежал от поселка к дороге, сильно размахивая руками. Этот кто-то был уже недалеко от своей цели, так как попал в лучи фар, когда дорога сделала петлю в обход очередной майны, из которой был уже вытащен «утопленник». Пешеход успел точно к тому моменту, когда мы поравнялись с тропкой, и опять стал сильно жестикулировать. Николай остановил машину и опустил стекло с криком:
— Чего тебе?
В ответ послышался женский голос:
— Довезите до Сухого Пита, пожалуйста.
— Носит вас… Чего тебе дома не сидится, не видишь, что пурга начинается?
Он был прав: пошел снег, появился довольно сильный юго-западный ветер, который начал заметать дорогу. Женщина уже плачущим голосом прокричала:
— Ну, пожалуйста, возьмите. У меня мать на Сухом больная. Того и хочу доехать.