Долгие объятья и обещания оставаться здоровыми, вернуться с новыми успехами, напутствия и пожелания. Я подарила своим сыновьям поцелуи в обе щеки и с легкой грустью смотрела, как кареты направляются к вратам для перемещения.
— На тебя мои самые большие надежды, — мои руки сжимали ладонь дочери, — от тебя я всегда требовала большего, но лишь потому, что знаю, что ты сможешь этого достичь.
Все что угодно могла даровать своей единственной принцессе императрица, но мне так же требовалось защитить ее от чужого влияния. Я смогу дать ей желанный титул лишь при понимании, что она справится с грузом ответственности и пренебрежения, которые падут на ее плечи.
— Мне радостно уже от того, что вы верите в меня.
После прощания из окна кареты я наблюдала, как фигура моей дочери становилась все меньше, пока не исчезла из поля зрения. Дети были отдушиной моей жизни, но остаться с ними означало быть запертой в этом мрачном месте. Мне так надоел север и печальные воспоминания не делали лучше.
В карете со мной ехал мой рыцарь Карлайл. Последний выходец из рода Кальтц, который когда-то славился лучшими мечниками. Я нашла его, потерявшего фамилию и положенную ему славу, когда жуткое воспоминание 7-ой императрицы Катрины дошли до меня во снах.
Империя на пике своего завоевания получила в качестве своего правителя слабого императора Авраама, допустившего большую ошибку. В попытке уничтожить королевство Альтмар, благородные семьи которого обладали чудовищной силой, он объединился с несколькими государствами, павшими перед могущественным врагом. В попытках спастись, они оказали поддержку Альтмару в захвате дворца Халькопирит. Тогда-то, 7-ая императрица, озабоченная долгом спасти наследника престола, который был лишь 3-х месячным младенцем, попыталась уйти через тайный ход в своих покоях, о котором знала из чужих воспоминаний в своей голове.
— Ничего не бойся, сынок, я позабочусь о тебе, — шептала она, спускаясь по лестнице, еще не зная, что кроме нее уже никто не помнил об этом ходе и не заботился о его сохранности.
Дверь, ведущая на улицу, была заперта. Я помню холодный пот, прокатившийся по спине императрицы. Она вернулась назад, думая, что может быть еще есть шанс выбраться через коридоры дворца, но поднимаясь выше, она все отчетливее слышала то, что и заставило ее спрятаться: голоса захватчиков и крики убиваемой прислуги. Великая империя под руководством дурака стала слабовольной и неорганизованной, а ослабленная длительной войной армия допустила захват дворцового города.
3 дня. 3 дня Катрин провела в холодном коридоре, молясь Морин без устали. В молодой девушке не было волнений о своей жизни, только бы не пропало молоко. Молоко было единственным, что спасало наследника в месте, где было холодно и темно, в месте, куда проникали лишь голоса оккупировавших покои захватчиков.
Когда императрицу все же отыскали, первым делом с ее рук забрали сына, что привело ослабшую девушку в ярость. Свет слепил ее, она думала, что их нашли злодеи, уроды, желавшие убить ее сына, так что она кинулась на своих спасителей.
Император был убит в пытках, так что младенец был объявлен новым правителем, а его регентом назначен брат Авраама, который приказал организовать расследование. Он выяснил, что на самом деле захватчики Альтмару пытали императора не из ненависти, а из желания выяснить нахождение легендарного артефакта, который на деле был главной ценностью рода Таафеит после божественной крови. Драгоценный камень обладал способностью к усилению, что было возможным за счёт его постоянного потребления окружающей энергии. Осознание, что рано или поздно история с пытками может повториться, вынудило меня заменила камень на фальшивку, надеясь, что потенциальные похитители сочтут легенду лишь легендой, а мой род лжецами. Не было мучительнее воспоминания, чем то, когда дряхлый знахарь со своим Анимом по моему приказу вспорол мне грудную клетку прямо посреди храма и запихнул настоящий артефакт за сердце. Боль была несравнима ни с чем до и после того дня, а возможность смерти была встречена в моем сердце равнодушием, но умирать мне было нельзя. Себя 14-летнюю я наградила долгом сохранить артефакт в себе до момента, пока не нашла бы места для его сокрытия получше. Там, где его смогли бы обнаружить лишь будущие императрицы, найдя подсказки в моих воспоминаниях. Полученная от камня сила позволила мне раскрыть способности, близкие к тем, которыми обладала 3 императрица, — самая могущественная носительница божьей крови. Она была воительницей, наперекор запретам отправлялась на поле боя, держа в руках меч, который я теперь могла призывать при слиянии с Анимом.
Где в нашем времени находился меч было не ясно, но исходя из того, что призыв его был временным, то можно было говорить о том, что оружие «заперто» где-то, от чего исчезало после использования. Призыв впервые произошел по случайности, но было ясно, что возможен он из-за камня в рукояти, так похожего на тот, что хранился в моем теле. Ко всему прочему, увидев меч, я все гадала, зачем все чужие воспоминания в моей голове, если я не помнила о столь важном? Мое умение сливаться с Анимом было рождено из записей и догадок моих предшественниц, искавших повое применение духам, упершимся в ограниченность собственной духовной силы… Но я помнила об их стараниях, о трудах и опытах, так от чего же нигде не было даже упоминаний о мече императрицы Стейши?
В любом случае, с ранних лет, как императрица империи, славящейся своими завоеваниями, я обучалась фехтованию. Моим оружием были шпага и рапира из-за их легкости и маневренности, так что длинный меч стал проблемой, из-за которой я и была вынуждена найти себе подходящего учителя, который и отправился со мной в путешествие. Карлайл был на 2 года младше меня, почти 2 метра ростом, широкоплеч и силен до безумия. Еще он все время собирал свои кудрявые черные волосы в маленький хвостик на затылке, от чего выглядел моложе своих лет.
— Что? — абсолютно невежливо поинтересовался мой спутник, когда его карие глаза встретили мой взгляд.
— Уже и посмотреть на тебя нельзя? И хотя бы притворись, что тебе есть дело до субординации.
— Все равно никто не видит.
Характер у него был не сахар. 13-летний парнишка, которого я притащила во дворец в качестве учителя, выглядел даже мило хамя, как обучила его голодная жизнь в трущобах, но вот здоровый 30-летний лоб, способный сломать меня пополам голыми руками, таковым уже не казался.
— Надо было тебя пороть.
— Надо было.
— Готовимся пройти через врата, будьте готовы! — прокричал кучер и у меня внутри все сжалось.
Телепортация была малоприятным впечатлением, причем настолько, что некоторые дворянки предпочитали потратить в дороге неделю, нежели вытерпеть ту тошноту и головокружение, что возникают при сокращении пути. Мне каждый раз казалось, что органы перемешиваются внутри, да и легендарный камень неприятно жгло.
— Приказать остановиться? — озабочено поинтересовался Карлайл, когда я скукожилась от незабываемых ощущений.
— Не надо, — глаза поднялись на его позеленевшее от тошноты лицо, но за ним, в окне, сочные листья и голубое небо словно околдовали меня.
— Вы точно в порядке?
— Мы на юге, — вырвалось из моего горло, пока я прижималась к окну, уже чувствуя запах богатой разнообразной природы, так отличавшейся от серости лета севера.
Была бы возможность контролироваться собственные мысли, я бы отдала все свои богатства за то, чтобы больше никогда даже мыслями не возвращаться к собственной матери, однако юг всегда навевал мне детские воспоминания. Здесь, на морской границе империи, под защитой гор, среди виноградников и фруктовых деревьев, я вновь ребенок, опечаленный фактом, что приобретенные таланты нельзя было передать с молоком матери. Эрцгерцогиня Таафеит естественно всегда была в центре внимания, обладала обширным кругом общения и немалым влиянием, что вынудило ее проводить существенную часть жизни за письменным столом. Пару раз мне выпала честь лицезреть ее выверенный строгий подчерк, хоть листок с этим произведением искусства был в ярости брошен ею на стол, ведь я в 7 лет не поспевала за ее талантом к каллиграфии. Моя мать словно всю жизнь знала, что смерть императора не за горами и скоро меня придётся отправить во дворец, от чего так торопила мое обучение, а может просто не могла дождаться моего отъезда.