Свободный крой платья, кружевная вуаль, никаких украшений кроме подвески с портретом и обручальных колец. Черная одежда, черная накидка, и мир за спиной в зеркальном отражении стал черно-белым. Совсем поникшие синие глаза, сливающиеся с ними синяки, бледная кожа, присущая северянам и рыже-ржавая коса до пояса. И эта женщина собиралась претендовать на трон, выступая против двух наследных принцев и одного отпрыска побочной ветви королевской семьи? Какое нахальство и высокомерие.
— Ваше Величество, приготовления закончены, — объявила служанка, отступая на шаг.
— Что думаешь, Эмми, женщина перед тобой сможет отстоять свое право на престол перед кучкой несносных мужчин?
Будь она честна со мной, то ответила бы отрицательно. Я не была выдающимся политическим деятелем при жизни мужа, не заслужила признания у мужчин, узурпировавших власть в этой стране даже при том, что Богиня, которой они поклонялись, благоволила лишь женщинам, да и лицом я не вышла. Тощая, вечно мерзнущая на суровых морозах, до смешного низкая, от чего все смотрели на меня сверху вниз, а после смерти императора, из меня словно последние признаки жизни вытянули. Большую часть прошлого месяца я провела у постели умирающего, что не могло не сказаться на моем состоянии.
— Если позволите, Ваше Величество, то я думаю, что Богиня Морин благословила именно женщин рода Таафеит зная, что однажды вы сможете передать власть ее помазанницам.
В коридорах вечно было холодно. Высокие потолки, каменные стены и большие свободные пространства были сложным препятствием в отоплении дворца. Эмми вела меня под руку, а я чувствовала, что вот-вот свалюсь на пол и забьюсь мелкой дрожью. Нужно было поесть перед этим собранием.
— Ее императорское Величество Аннабель де Рутил фон Халькопирит, — по залу заседаний прокатился скрип ножек отодвигающихся стульев, когда самые знатные люди государства встали для приветствия.
— Хотелось бы мне выказать радость от нашей встречи, господа, но не осталось у моей души сил на светлые эмоции, — я опустилась на свое место, касаясь подлокотника кресла моего мужа, — прошу, присаживайтесь за стол, нам предстоит серьезный разговор.
— Ваше Величество, нет нужды так спешить с коронацией наследного принца, вам нужно набраться сил, — с искренней заботой обратился ко мне совсем юный маркиз Монро.
— Думаю, императрица изрядно потрясет ваши чувства своими речами, герцог, — граф Морган усмехнулся.
— Порой я жалею, что мы не отрезаем языки за излишнюю язвительность, — пожилой граф Риован поправил свои очки, — некоторым юношам это бы явно не помешало.
— Прошу вас, господа, Ее Величество сейчас не в лучшем состоянии, так давайте не будем затягивать, — вмешался герцог Однер, — императрица, если вы не против, то начинайте.
— Спасибо вам, герцог. Как вы все знаете, наш император сегодня почил. Мы все были в ожидании этого дня, молясь за то, чтобы Богиня Морин не позволяла ему слишком долго мучиться. В связи с этим, встал вопрос о том, кто дальше будет нести бремя правления империей Халькопирит… — мой голос был глухим и слабым, что заставляло меня чувствовать себя незащищенной в окружении взрослых опытных мужчин.
— Разве наследный принц не готов занять этот пост? — маркиз Бонте переплел пальцы на руках, — Помнится, наш почивший император принял трон в более юном возрасте.
— Императрица желает сама править страной, вместо того чтобы принять титул императрицы-матери и стать регентом при сыне, как и было ей предначертано. Кажется, что даже благословленные Морин создания могут поддаваться гордыне и жадности, — насмешки и демонстративные выпады графа были встречены недовольными взглядами.
— Довольно, граф. Кронпринц еще слишком юн для становления королем, ему лишь 14 лет. Нет никакого смысла сажать его на трон сейчас, учитывая, что сам он не в состоянии будет управлять государством. Не лучше ли отдать власть в руки того, кто сможет самостоятельно принимать решения? — грубый голос эрцгерцога Мусгравит звучал уверенно и заставил на некоторое время повиснуть в комнате тишину.
Все три эрцгерцогских рода империи не могли не быть на моей стороне. Дома Мусгравит и Пейнит происходили из рода Таафеит в самом его зачатке, поочередно предоставляя своих дочерей в качестве жен правителей, чтобы избежать кровосмесительных связей. Если я, императрица из главного рода тройки обладателей крови Морин, сяду на трон, то они в будущем тоже смогу претендовать на подобное.
— Но ранее не бывало прецендентов, когда женщина занимала правящий пост, а как я понимаю, говорите вы именно об этом. Даже наследным принцессам не удавалось сесть на трон.
— Еще 10 лет назад мы не знали, что можем использовать яд фруктовой осы в качестве лекарства. Некоторые изменения, даже если они кажутся пугающими, таковыми не являются, — заметила я.
— Думаю, императрица Аннабель является одной из лучших кандидатур на роль правителя, ведь в жилах ее течет кровь Морин. Возможно, признание ее главой государства станет началом радостного периода для нас всех, — наконец напомнил о себе эрцгерцог Пейнит.
— Верно, разве не это завещала нам Богиня? Усадить на трон ее помазанницу.
— Напомню, что королевская кровь течет так же в жилах барона Аврил, сводного брата почившего императора… — не унимался граф, а я начинала терять терпение. Его неумолимое желание усадить на трон брошенного принца было обусловлено тайной помолвкой его дочери с бароном, кои влюбленные совершили без ведома родителей.
— Как вы можете даже заикаться о том, чтобы назвать королем бастарда, рожденного в результате нелепой ошибки? — усмехнулся граф Риован.
— Господа, я вынуждена напомнить, что по законам нашей империи, на трон не может взойти мужчина, не державший в руках меча. А мой сын, как и барон Аврил, в сражениях не участвовали.
А вот моего мужа отправили на поле войны в возрасте десяти лет. Его мать перенесла тяжелую болезнь, так что иметь детей не могла, в связи с чем дворянство настаивало на том, чтобы юный принц как можно скорее получил право на престолонаследование и обзавелся собственным ребенком, как только то позволит закон о семейном ложе.
Я знала, что последней мой аргумент станет окончательным в данном споре. Единственный военный конфликт, затрагивавший империю в данный момент, проходил в княжестве, сохранявшим в империи автономию, так что мы не могли вмешиваться в их дела. Сколько бы эти мужчины не пытались обозначить женщинам их права и место, они не могли оспаривать законы, написанные другими мужчинами. Графы и маркизы, молчавшие до этого, начали шептаться с графом Морганом в то время, как мои союзники в лице герцогов и маркиза Бонте, который скрывал наш союз, расслабленно раскинулись в своих креслах. Все предрешено. Даже поддержка графа Риована была очевидна для меня заранее. Он был консервативен в силу возраста, придерживался устоев, так что его постоянное посещение храма Морин не было секретом. Человек, погруженный в веру, знавший наизусть многие писания, не мог противиться наследнице крови Богини.
Покидая зал заседаний, я даже не смогла уделить времени главам домов, поддержавшим меня. Мне бы хотелось спросить у брата, по какой причине мать, глава Таафеит, в очередной раз не явилась, почему он все время молчал, но в итоге отдал голос за меня, однако сил у меня не было.
Эмми придержала меня, как только мы зашли за угол, боясь, что я свалюсь на ледяной пол. Дикий кашель потряс даже меня своей неожиданностью, показалось, что за ним последует тошнота, но мне удалось сдержаться.
— Хотите навестить детей, Ваше Величество? — уточнила девушка на развилке бесконечных коридоров, но я мотнула головой. Не сейчас. Адам, мой старший сын, был полной копией своего отца. Я не могла его видеть. Смотреть на него и видеть погибшего мужа, рыдать от горя у него на плече, зная, что сын тоже вынужден нести бремя этой печали, было слишком унизительно.
Я забилась в угол спальни, обняв колени. За окном бушевала снежная буря, небо было серым и безжизненным, как и то, что осталось у меня внутри. Я ощущала себя комнатой, из которой вынесли мебель, ковры, сняли люстры и лепнину содрали, оставив лишь воспоминания, о которых рассказывали царапины на полу и местами обшарпанные стены.