Тропинка из гладкого камня вела нас сквозь кустовые заросли, усыпанные мелкими белыми цветами. Чем дальше от города мы отходили, тем сильнее становился запах соли и мха.
— Но зачем он убил владычицу? Он же мог попытаться договориться с ней еще раз.
— Это всего лишь легенда, но, думаю, ему сложно было смириться с изменениями, к котором он не был готов, а предательство его идола стало последней каплей.
— Не думала, что легенды соленого озера так популярны на севере, — от голоса за спиной я испугалась так сильно, что неосознанно призвала Анима.
— Как вы узнали, что мы с севера? — хмуро спросил Карлайл, обернувшийся к незнакомке.
Перед нами была высокая загорелая молодая женщина. Ее рыже-каштановые волосы были собраны в высокий пучок, а рукава туники были заколоты булавками выше, чем мои, обнажая мощные предплечья.
— Говор. Вы по-другому произносите слова. Мое имя Стелла.
Мы с рыцарем переглянулись. Мне разница была совсем не слышна.
— Я Анна Кальц, а это мой сопровождающий Карлайл. Я писательница, приехала в ваш город для вдохновения. Мне хотелось бы записать все легенды и сказки, блуждающе по империи.
— Вот как? Теперь ясно, откуда вам известна эта давняя история, — на самом деле в столицу эта легенда попала с очарованными здешним курортом дворянками, — если желаете, то я могу вам рассказать еще парочку сказок.
— Ох, это было бы чудесно!
— Тогда давайте встретимся сегодня вечером в ресторане, — получив мое радостное согласие, Стелла обошла нас, но по пути положила руку на плечо рыцарю, — а вы, молодой человек, не приближайтесь к синему лесу.
Мы вновь переглянулись. Странное знакомство наложило чувство неприятного холодка, обнявшего влажное от знойной погоды тело.
В конечном итоге мы все же спустились по тропе к озеру, оказавшемуся еще оживленнее, чем я себе представляла. На дальнем берегу возились рабочие, орудующие лопатами, а ближе к городу прогуливались туристы. Карлайл помог мне спуститься с небольшого выступа и мои ноги опустились на сероватый соленый песок, устилавший розовый водоем под ярко-голубым небом. Воздух здесь словно и на вкус был соленым, а ветер приносил на воду белые цветочные лепестки. Озеро было неглубоким и в нескольких местах разрезалось солеными тропинками, выделенными деревянными столбами.
— Похоже на удивительный сон, — произнесла я, когда мы с рыцарем ступили на тропинку, слушая хруст соленых кристаллов под ногами.
— Я слышал об этом месте, но оно еще более чарующее, чем в рассказах. Но запах…
— А мне нравится.
— Розовый цвет дает тина, — к нам обернулась пара, идущая впереди, — так нам сказали. От нее и этот запах.
Мы прогуливались на ряду с другими гостями причудливого города. В некоторых местах тропинки почти уходили под воду, от чего мокли ноги, а длинная юбка окрашивалась в розовый. На некоторых деревянных столбцах сидели крохотные птицы, без страха наблюдавшие за нерасторопной прогулкой людей. На берегу я заметила несколько художников, готовых нарисовать гостей на фоне незабываемого вида, от чего не отказалась и я, уговорив недовольного Карлайла попозировать вместе со мной. Небольшое полотно, размером с ручное зеркало, художник вручил мне уже через полчаса, заверив, что все его краски сделаны из местных материалов.
— Значит, от нее тоже будет так же дурно, — бухтел сопровождающий, которому тоже достался наш совместный портрет на розово-голубом фоне.
— И на что ты жалуешься, едва ли заметный аромат тины тебя так смущает? — в противовес ему, мое настроение было просто прекрасным.
— Едва заметный? Я уже чувствую его от собственного тела. Как же хочется поскорее принять ванну.
В гостевом доме предлагали на выбор набрать личную ванную или же отправиться в общую купальню на первом этаже, но заверяли, что воду для того и того греют на священном огне. Изначально священный огонь был разожжен при рождении Богини, чтобы омыть ее новорожденное тело теплой водой, и с того дня не тух. Сейчас на месте ее дома построен большой белокаменный храм с золотыми шпилями, где и по сей день горит тот самый огонь в камине. Раз в год, в великий праздник, служительницы развозят это пламя с помощью факелов в храмы, даже если он не потух, а зимой все жители империи этим огнем разжигают камины и печи в своих домах. Во дворце, благородных домах и всех больших организациях, вроде этого гостевого дома, огонь не тушится и используется в качестве оберега и для согревания воды для обязательного ежедневного купания, как и велит храм.
Рыцарь остался в покоях, выбрав одиночество, а я же отправилась в женскую купальню. Среди других женщин, сидевших в каменном бассейне, завернутых в простыни, я устроилась в самой глубокой части. Мойщица, подошедшая ко мне с предложением помочь растереть тело, так же сообщила, что розовая маска на лицах некоторых дам сделана из тины с озера, и что я могу воспользоваться ей.
Сидя в горячей воде и нанося густую массу на кожу, я вспоминала купальню во дворце, где мы иногда купались с Эмили и Ракель, но последний раз был еще в прошлом году. Тогда жизнь казалась до скуки размеренной, но сейчас хотелось вернуть его.
Перед ужином я прогулялась по ярмарке, купив несколько баночек с маской для дочери и подруги, а также темляки с оберегами, вырезанными из деревянных столбцов с озера, для сыновей и Тео, но сев за стол и пересмотрев покупки, насчитать темляков удалось 4. Мне хотелось бы знать, у кого я могу получить ответ на вопрос, кончится ли это когда-нибудь? Смогу ли я хотя бы на день забывать о Дориане?
— Анна, вы пришли, — ко мне подсела новая знакомая, — рада видеть вас.
— Признаться, было сложно вернуться в город, озеро меня безмерно очаровало.
— Я даже немного завидую. Родившись и прожив здесь всю жизнь, то, на что приезжают посмотреть со всей страны, кажется обыденным.
Подали легкий ужин, когда с закатным солнцем стало громче пение птиц, до этого прятавшихся от жары. Черные силуэты ласточек в небе, гонявшихся за насекомыми, завлекли все мое внимание.
— Так значит, теперь в империи свободно можно говорить о идолах прошлого? Удивительно, неужели это из-за императрицы Аннабель?
— Что?
— Еще каких-то 100 лет назад местных шаманок подвергали гонениям, — Стелла ковырялась вилкой в тарелке, — из страха навлечь горе их не убивали, но клеймили и изгоняли из города за проведение обрядов, а теперь можно писать книги о подобном?
— Видимо, вопрос общности больше не беспокоит правящую династию, — я пожала плечами, чувствуя неловкость, — ведь вера в единую Богиню должна была объединить народ, верно?
— Едва ли резня порабощенных этому способствовала, — она подняла свои серые глаза на меня, — впрочем, то дела минувшие, благо сейчас все хорошо. Но зачем вам писать о легендах?
— Они ведь когда-то были несокрушимой истиной. Мне бы не хотелось, чтобы культурное наследие затерялось. К тому же, вы ведь все еще верите во что-то помимо Морин, верно? Поэтому запретили Карлайлу подходить к синему лесу?
Женщина улыбнулась.
— Вы догадливы. В том лесу нашли убежище изгнанные шаманки и их дети. Они все еще проводят свои обряды, защищая раненную владычицу, ведь от ее жизни зависит состояние озера.
— Что, она жива? — я почти крикнула, что вынудило меня неловко озираться по сторонам.
— Ну, это лишь еще одна легенда. Но шаманки действительно бежали туда.
— И что же, вы туда не ходите? Почему тогда уверены, что эти женщины не двинулись дальше, к какой-нибудь деревне?
— Клеймо, — Стелла указала на лоб, — нигде их не примут, если не захотят навлечь на себя обвинения в иноверье. К тому же, есть еще одно сказание, которое я обещала вам поведать. Не хотите прогуляться?
Оставив покупки и проверив, что Карлайл продолжает незаметно следовать за нами, я пошла за женщиной. Она уверена шла по улочкам городка, дома которого в большинстве своем были желто-оранжевыми, а я все чаще поднимала взгляд к темнеющему небу, в котором птицы стали летать ниже и хаотичнее.