Было много любви и надежд – не хватило единственной веры… сам себе проигравший мятеж отправляет себя на галеры. Слишком часто порывы души оставляют сплошные надрывы… впрочем, можно с изнанки зашить, аккуратно и даже красиво…
Крепкий чай безнадёжно остыл, сигарета погасла в ладони…
он закрасил квадрат пустоты синевой в переплёте оконном.
2011
Жизнь после смерти
Она тихонько умерла в тот день.
Никто не понял в похоронной скорби,
что не она заходится у гроба,
а лишь её обугленная тень.
Она от безвоздушья умерла
в той многолюдной горестной пустыне.
Мир раскололся. В первой половине
осталась жизнь. А в нынешней – зола…
Она не плачет. Ни к чему мольбы.
Ни бог, ни дьявол, никакая сила
не воскресят и не вернут ей сына.
Она не знает, для чего ей – быть…
Жизнь после смерти – страшный приговор,
в котором не бывает апелляций.
Она умеет даже улыбаться
и ловко притворяется живой.
2011
Цветы на шлаке
Я помню… хрупкие цветы растут на мёртвом чёрном шлаке. Так свет рождается из мрака. Так мир пророс из пустоты. А я швыряю россыпь слов, как семена бросают в почву, и прорастает жизнь построчно на белой плоскости листов. Я ускользаю в этот мир, в бездонность точки интроверта. Там отпрошу тебя у смерти на бесконечно долгий миг.
Мы будем снова жечь костёр на склонах спящего вулкана и пить из общего стакана под предрассветный разговор…
Но бесконечность коротка, как россыпь лета на вулкане… Прости, закончено свиданье… навзрыд оборвана строка…
Когда в душе тоска и стынь, когда паршиво, хоть на плаху –
я вспоминаю, как на шлаке
растут упорные цветы…
2011
Прощальное
…постановила: невиновен! и что с того, что виноват? Любовь берётся за основу, когда беспомощны слова. Твоё запятнанное небо я не умею разлюбить. Как часто слепы те, кто немы. Я ухожу. Не от обид. Я не умею быть ненужной. Ты прав – держи свои права! И – шпаги в ножны! шпаги в ножны! – я не умею фехтовать. Дарю победу и свободу, пью в одиночку крепкий чай… Да будь ты счастлив, ради бога! храни в себе моё «прощай».
…а там, за краем ойкумены – всепоглощающая тьма .
Ты знаешь, всё, что я умею – прощать.
Прощать и понимать.
2011
Дождь
…шёл дождь из ниоткуда до земли, он размывал дороги и границы,
и расплывались краски, звуки, лица, и капали на чистый белый лист.
Шёл дождь, но никуда не уходил – он заблудился в вечности, наверно…
а капли по стеклу стучали мерно – и так же мерно тикало в груди.
Он шёл и падал, миллионы лет закону притяжения послушный,
а сквозь него наверх летели души, которым было тесно на земле.
Как в долгих детских снах летели ввысь, свободные от притяженья мира.
И капала небесная клепсидра, оплакивая временно живых.
…а я теперь всё реже вижу сны (а, может, это сны меня не видят?).
…дождь размывает память и обиды… и терпкую оскомину вины.
2011
Да просто осень
Желтеют листья так незаметно глазу.
Циклично время меняет свою окраску.
Прозрачней небо, и обнажённей фразы…
Да просто осень… сезон опаданья масок.
И будут ветви остро царапать небо
(ты помнишь, как ранит душу колючим словом?),
и будет дождь лупить по провисшим нервам,
мне надоест симулировать, что здорова…
Но это позже – осень крутых циклонов,
зонтов, изломанных вдрызг озверевшим ветром.
…желанью глупо ткнуться в твои ладони
мешает вечная сдержанность интроверта.
Тебе не спится? знаешь, мне что-то тоже.
Компьютер к чёрту! давай-ка, пойдём накатим.
От наступленья осени не поможет,
но от хандры и простуды, ей-богу, кстати…
2011
Богиня
О чём мечтала глупая богиня, когда лепила свой огромный мир?
…под утро лёг на землю первый иней, она ознобно разожгла камин. Гудело пламя, трескались поленья и, отогревшись, оживала боль в её пустой заброшенной вселенной, которую давно покинул бог.
Но что поделать, боги тоже смертны.
Всё ближе к сердцу подступает дрожь.
Когда богини плачут незаметно – по всей земле идёт усталый дождь.
Её всё чаще по ночам итожит, всё эфемерней предрассветный миг…
И мир умрёт,
когда она не сможет
однажды утром растопить камин…
2011
Спорное
Не согревает крепкий чай, и стынет жалость.
Всего-то было – промолчать, да не смолчалось.
Летит стремительный домкрат, гудят стропила –
и каждый правый виноват со страшной силой.
Рубают правдами с плеча, прядают ноздри.
Ах, если б кто-то промолчал! но слишком поздно.
Табачный дым у потолка, как иероглиф…
и невозвратно с языка: да будь ты проклят!
И тот, кто правым быть устал, идёт налево.
Дождём рыдает темнота – кого жалея?
И выдыхается коньяк, и водка киснет…
в крови гуляет горький яд извечных истин.
2011
Не бойся за меня…
… в тяжёлых чашках стынет горький чай, подёрнутый молчаньем, словно плёнкой…
сожму виски, смогу не закричать, качая боль, как спящего ребёнка…
Не бойся за меня, я не умру. Я за тобою выключила время. Я заменила углерод на кремний – и не ищу твоих горячих рук. Прости, прости, ты не сумел решить – а я устала боль свою баюкать. Я выбираю пустоту и скуку – покой для надорвавшейся души. Застыли стрелки. Знаю, не придёшь. В безвременье моё нет больше входа. Здесь я храню стерильную свободу и аккуратно спрятанную ложь.
Слова, слова – осколки битых фраз. А ты смолчал, ты предпочёл поверить. Я буду жить – без слёз и без истерик… и доживу, пожалуй, до утра.
А утром… утром будет тишина и хруст шагов по крошеву из счастья.
И, всё-таки, не стоит возвращаться.
Боль спит пока. И видит счастье в снах.
2011
Романтическое
Мы познакомились в палатке –
нам дали спальник на двоих.
Ты что-то буркнул мне невнятно, нетрезво рухнул и затих.
Ах, как ты водкой пах и дымом! –