Эдвард перелез через поваленный ствол великанской осины, соскользнул по мокрым веткам вниз. Впереди сквозь заросли карликовых дубков просвечивала поляна. Из высокой, по пояс, травы выглядывали желтоватые лепестки грибных рогастиков. Посреди поляны, склонив пожухлые ветки, сгорбилась выломанная береза. Малейн с удивлением заметил замерших иннейцев, лежащие на земле носилки. Священник неслышно шагнул в сторону, мягко переступая, двинулся к поляне. Гибкие дубовые стебли расступались, пропуская киллмена.
— Что с ними случилось? — недоуменно думал Малейн. Правая рука сама расстегнула ремешки завязки. Тяжелая секира скользнула в ладонь. Эдвард сделал последний шаг, замер, скрывшись за изогнутым стволом. Оглядел внимательно поляну. Люди замерли, неспособные шелохнуться. Священник взглянул на Нели. Лицо самого молодого из воинов было перекошено от ужаса, в руках он держал натянутый лук, стрела, положенная на тетиву, чуть заметно дрожала.
— Он хочет, но не может отпустить лук, — решил Малейн. Священник уже собрался ступить на поляну, когда трава шелохнулось, и на березовый ствол легко вспрыгнула здоровенная кошка. Желтые глаза тускло блестели в полуденном свете, белая, в коричневую крапинку шерсть стояла дыбом. Мягкие подушечки широких лап скрывали изогнутые острые когти. Небольшой зверь, от силы сто фунтов веса — и все же самое опасное для человека животное.
— Трот… — священник сглотнул неуверенно.
Хищник злобно скалил белоснежные клыки, мышцы, скрытые под пушистой шкурой, еле заметно вздрагивали. Зверь сделал шаг, и вместе с ним шелохнулись люди. Сдвинулись на волос пальцы Нели, дернулась рука Таурана, приближаясь к ножу. Трот зашипел злобно, глаза сверкнули ослепительным золотым светом. Люди снова замерли живыми манекенами.
— И придет зверь лесной, и злобой своей остановит сердце и прекратит дыхание. И имя тому зверю — трот… — прошептал чуть слышно Малейн строчку из жития святого Августина. — И только чистый перед богом и сильный душой не поддастся этому ужасу.
Эдвард вытер проступившую на лбу испарину.
— Причем здесь злоба, — раздраженно подумал он. — Обычная телепатия. Просто у этой твари потрясающие гипнотические способности.
Малейн спрятался за ствол, обдумывая возможные варианты.
— Если она меня увидит — то я тут же замру, как остальные, и ничем не смогу им помочь. Хотя… — священник улыбнулся, лицо озарила радостная догадка. — Обычно трот убивает не прикасаясь к жертве — просто заставив ее умереть. Но сейчас людей слишком много! И даже его грандиозных возможностей не хватает на всех. Самое большое, что зверь сейчас может — это обездвижить людей. А скоро он выдохнется, и тогда мы без особого труда его убьем. Остается просто подождать.
Эдвард выглянул из-за дерева и понял, что ошибся. Зверь не собирался ждать, пока люди умрут. Он осторожно подходил к замершему Кивину. На белоснежных клыках сверкал одинокий солнечный луч. Хищник делал шаг, и вместе ним вздрагивали замершие люди. Иногда трот садился на землю и подолгу пережидал.
— А, будь что будет! — Малейн замер на мгновение, усиливая свой ментальный щит, а затем выпрыгнул на поляну.
Удар был по-настоящему чудовищен. Неимоверная, немыслимая сила врезалась в мыслительный заслон, скрутила его, выжала словно тряпку. Эдвард шагнул еще раз, подымая секиру наизготовку. Встретился взглядом с тротом. Хищник сидел на земле, пушистый хвост стегал по бокам. Священник медленно, словно продираясь сквозь необыкновенно загустевший воздух, шагнул вперед.
Следующий психический удар прижал Малейна к земле. Непослушное тело тяжелым грузом повисло на плечах, секира в руках весила не меньше тонны. Полированное древко поползло из расслабленных пальцев. Эдвард скрипнул зубами, сжал, что есть силы, ватную ладонь.
— Главное не отпустить оружие! — пронеслось в голове. — Пока секира у меня в руках — трот не бросится, он слишком осторожный зверь.
Малейн скосил неподъемные глаза. Тауран наконец дотянулся до ножа, и теперь мучительно пытался его вынуть.