— Сагенай, — негромко спросил Малейн. — А откуда у тебя на шее эти шрамы? Ты еще тогда сказал, что они от веревки.
— Да, — лучник поднял голову. Отблеск костра полоснул по глазам. — Меня пытались повесить.
— Слуги Нечистого?
— Нет, рабы божьи. — Сагенай поднялся, прикрыл лицо руками, отошел на несколько шагов от костра.
— Я родился в свободном поселке, намного южнее столицы, — донесся из темноты глухой голос. — Наши миссионеры и священники-настоятели лишь совсем недавно добрались до него. А тогда это был никому неведомый, заброшенный городок, на самых южных границах тайга. Телепатия в той глуши считалась уродством. А уродов везде убивают. Мне было тогда тринадцать лет. Я был молод, ловок, и очень любил охотиться на зверей, подманивая их ментальным зовом. И все было прекрасно, пока однажды, вот таким же летним днем, я не приманил к поселку семью парзов. Животных сумели завалить. Но вместе с ними погибло несколько взрослых и сильных охотников. И тогда, по приказу общины, меня приказали повесить. Сальные веревки нашлись сразу. И уже через полчаса я дергал ногами, безуспешно пытаясь оттолкнуться от воздуха. Я был слишком легким, чтобы сразу умереть от перелома позвоночника, и слишком слаб, чтобы выбраться из петли.
Сагенай замолк. Протер лицо, разминая затекшие щеки.
Малейн молчал, оглаживая ладонью полированное древко секиры.
— Очнулся я в лагере эливенеров. Братство одиннадцатой заповеди всегда помогало нашему поселку. Лечило, рассказывало новости, проповедовало понемногу. Тогда многие наши молодые парни отправлялись к ним в лагерь. И половина возвращалась ни с чем. Меня старик эливенер тоже взять отказался. Нашел провожатого и отправил в столицу, где я поступил в школу священников.
Сагенай подошел к костру, протянул мозолистые ладони.
— Вот только зверей приманивать я разучился навсегда, — шепотом произнес он.
Глава 6
Серовато-блеклое приземистое здание склада Малейн заметил издалека. Толстые металлические двери были приоткрыты. С потолка сыпалась на головы невесомая труха. Оставив пятерых человек у ворот, отряд втянулся в здание. Изнутри склад оказался еще больше, чем снаружи. Тянулись бесконечные ряды столов, дремала прикрытая пластиковыми чехлами техника. Внутри было тепло, и Малейн ощутил где-то на грани восприятия легкое покалывание. Внизу, скрытый свинцовыми плитами и слоем бетона, грелся атомный реактор. Прошло много тысячелетий, но система вентиляции и очистки воздуха работала бесперебойно. Эдвард подошел к щиту, когда-то покрашенному зеленой краской, но теперь совершенно проржавевшему. Зацепил дверцу рукояткой секиры, потянул на себя. Железная створка со скрипом отъехала в сторону. Внутри ровными рядами замерли рубильники. Черные пластмассовые ручки блестели от застывшей смазки, серебряные провода лишь слегка почернели от времени.
— Зачем здесь серебро? — спросил подошедший Андрес. Протянул руку, собираясь ухватится за кабель. Малейн ударом откинул низкорослого киллмена. Тот поднялся, обижено шевельнул широким плечом.
— В академии нам рассказывали о таких вещах, — задумчиво протянул Эдвард. — Это электричество. Оно убивает при прикосновении, но не может проникнуть сквозь дерево или стекло. А лучше всего оно бежит по металлу.
— Осмотрите склад! — приказал Малейн.
Отряд рассыпался, скидывая чехлы с истлевшей техники, разламывая железные ящики. Некоторые вещи Эдвард узнавал — с такими же, только попроще, приходилось работать в лабораториях. Назначение других оставалось совершенно непонятным.
— Нашел! — донесся из полутемного зала радостный крик. — Хрусталь нашел!
Малейн подозвал Кивина и рысцой побежал в дальний конец склада. Несколько киллменов победоносно расселись около развороченного стенного шкафа. Осколки дюймовой стальной брони валялись по полу.
— Вот, смотрите! — Увидев Малейна, командир пятерки поднялся и горделиво показал на полки, заставленные полупрозрачными пластиковыми ящиками.
— Что это? — недоуменно спросил Эдвард.
— Да хрусталь это! Хрусталь! — молодой киллмен протянул священнику разломанный ящик, усыпанный тонкими осколками.
— Побилось, пока вскрывали… — виновато откликнулся киллмен.
Малейн взял осколок в руки, повертел перед глазами, пытаясь разглядеть в полусумраке легендарную черную полосу. Прозрачный хрусталь сливался с темнотой, растворялся в ней, теряя очертания, и все-таки священник сумел различить выпуклую, дымчатую полосу, перерезавшую осколок.