Партизаны приехали на грузовике. Один из них взобрался на кабину грузовика, поднял руку, и народ сразу же смолк.
— Братья! За нашу свободу погибли лучшие из нас… Почтим же память Георгия Кацарова…
Я пошатнулась. Цветы выпали из рук. Называли и другие имена, но я уже ничего не слышала. Кто-то подхватил маму под руки и повел домой…
Когда Фаня рассказывала мне о последнем походе отца на вершину Валчан, она уже была замужем и имела детей.
Со времени этого трагического похода прошло много лет, но она, все еще боясь страшного смысла слов, так и не решилась рассказать мне о том, в каком состоянии товарищи отца нашли его: он лежал босой, обезглавленный, с растерзанной грудью. Это я узнал уже от других.
Мы смотрели в глаза друг другу и видели в них выражение острой, непроходящей боли. Для нее Георгий Кацаров был отцом, для меня — товарищем и наставником, с которым я провел в отряде имени Антона Иванова полтора года. Да, это время требовало сильных, в чьих жилах текла не водица, а настоящая кровь, ценою которой только и можно было добыть свободу.
ПОХОД В БЕССМЕРТИЕ
Из Батака[10] приходили невеселые новости. На ноги подняли всю полицию в области. 2-я Фракийская дивизия сосредоточивалась в районе Батакских гор. В Брацигово расквартировался карательный отряд подполковника Янева. Комендантом Батака назначили капитана Динева, вскоре прозванного «черным капитаном».
Всякий террор, как правило, рождает своего «черного капитана»…
25 января во двор брациговской школы, где размещался штаб карательного отряда, вошел мужчина лет сорока, высокий, слегка сутулый, с продолговатым лицом и резко выделяющимся кадыком. Часовой, стоявший перед зданием штаба, потребовал у него документы. Незнакомец расстегнул пальто и вынул удостоверение личности.
— Георгий Стоилов из Батака. Торгую лесоматериалами, — сказал он часовому. — Хотел бы поговорить лично с господином подполковником.
Часовой открыл дверь и крикнул в коридор, чтобы позвали дежурного офицера. Прежде чем войти к Яневу, Стоилов поправил галстук и снял шапку.
— Что вам угодно, господин Стоилов? — с явным раздражением спросил Янев и уставился на него своими зеленоватыми глазами.
Для Янева все жители Батака были олицетворением непокорства и антигосударственной деятельности.
На смуглом лице торговца проступили коричневатые пятна.
— Я хочу сообщить вам кое-что важное, господин подполковник. Настоящий коммерсант должен помогать армии…
Янев прищурился, наклонил голову, и его круглое мясистое лицо побагровело.
— Прошу! Садитесь.
Стоилов сел, положил шапку на колени и оглянулся на дверь.
— Подпоручик, ко мне никого не пускать! — приказал Янев адъютанту.
Офицер звякнул шпорами и вышел из комнаты. Стоилов пододвинул свой стул ближе к письменному столу и заговорил полушепотом:
— Господин подполковник, я политикой никогда не интересовался. Занимался только торговлей… Но в прошлом году в ноябре позвал меня к себе бухгалтер молочной кооперации Тоско Ганев и сказал, что партизаны требуют с меня сто тысяч левов. Показал расписку, и мне оставалось отсчитать эти деньги. Через несколько дней я отправился в город Пещеру. В кондитерской мы встретились с Ганевым, и я дал ему пятьдесят тысяч левов…
Стоилов все посматривал на Янева, а подполковник уставился куда-то в сторону и машинально крутил в пальцах авторучку. Стоилов почувствовал, что за кажущейся небрежностью тот пытается скрыть свои истинные чувства.
— Думал сообщить об этом властям еще тогда, — продолжал он, — но побоялся. Власть наша в Батаке, да и в Пещере, довольно слабая, у нее не хватает сил бороться с партизанами. Говорю об этом сейчас потому, что считаю, что только армия — настоящая сила…
Янев ухмыльнулся, одобрительно кивнул и развалился на стуле.
— Тоско Ганев… Значит, так зовут этого человека из кооперации?
— Да, так, — поспешно ответил Стоилов.
Янев записал что-то в лежавший перед ним блокнот.
— Вы правильно поступили, господин Стоилов. Это в ваших интересах…
Торговец вздохнул с явным облегчением: в голосе подполковника исчезла прежняя враждебность.
— Вы вернетесь в село, — услышал он дальше, — и будете наблюдать за Тоско Ганевым. Как только заметите что-нибудь, тотчас же сообщите мне…
Успокоенный, довольный, Стоилов вернулся в Батак. А через неделю подполковник получил с таким нетерпением ожидаемое сообщение:
10
Историческое село в Родопах. Оно было одним из центров национально-освободительной борьбы против турок. После поражения Апрельского восстания против турок в 1870 году оно было сожжено и большинство его жителей (примерно 4700 человек) уничтожено. Когда зародилось рабочее движение в Болгарии, население Батака приняло активное участие в борьбе против капитализма, а позже и против монархо-фашизма.