Такова трагическая хроника событий. Сто тридцать три человека были убиты… Окоченевшие трупы в глубоком снегу Батакских гор, обагренные кровью горные потоки… Тихие ночные села и полицейские засады на дорогах. И волчий вой, замирающий в ночи. И неистовый ветер, дующий со снежных хребтов…
А Батак будет ждать своих земляков — их было двадцать два партизана. Жены будут ждать своих мужей, дети — отцов, но не дождутся: они отправились в дальний страшный путь, откуда нет возврата, но который приводит к бессмертию в памяти народа.
СЛЕДЫ ЗАПЕКШЕЙСЯ КРОВИ
Пасмурное и холодное зимнее небо нависло над Батаком. На улицах редко показываются прохожие. Трактиры и кофейни посещают только жандармы и полицейские. И не потому, что в селе не стало людей, наоборот — всех, даже тех, кто работал в лесу, согнали в село. С тех пор как появился капитан Динев, ни один человек не имеет права выйти из села. Скотина дохнет с голоду, потому что жители Батака с незапамятных времен привыкли держать сено на сеновалах возле покинутых лесопилен в горах или в кошарах на голых холмах Илиджика. В лесах над Петровской грядой появились волки. Их неистовый вой по ночам не дает покоя. Охрипших от лая собак невозможно удержать на привязи.
По утрам Чолаковы и Чаушевы озабоченно ищут волчьи следы, но натыкаются только на следы жандармских постов и засад. Нет, не отвыкли жители Батака от крепкой ракии и красного вина. Но в эти страшные зимние вечера 1944 года они редко появляются в кофейнях и трактирах. Предпочитают оставаться у себя дома.
Капитан в одиночестве наслаждается охватившим весь Батак страхом и оцепенением. Это усиливает в нем обманчивое чувство, что он держит в руках здешних горцев.
Агенты капитана выявили людей, связанных с партизанами, и некоторые из них уже попали, к нему в руки.
В конце января забрали Васила Пелева, перевозившего осенью из пловдивских сел в Батакские горы продукты для партизанского отряда. Через два-три дня схватили и других. Их сразу же увезли в Брацигово. Среди них был и Алексий Климентов.
Полицейские располагали сведениями, что Климентов — один из руководителей коммунистов. Поэтому-то они и хотели любой ценой заставить его заговорить. Климентова так избивали, что превратили его тело в кровавое месиво. Не оставили ни одного ногтя на пальцах, ни одной целой, несломанной кости — словно пропустили между мельничными жерновами. Но он не промолвил ни слова. 8 февраля Климентова вместе с несколькими помощниками партизан из Козарско вывели из камеры и расстреляли за селом. Трупы бросили в снегу на съедение волкам и лисицам.
Не все арестованные упорно молчали и уносили свою тайну в могилу — кое-кто не выдержал. 12 февраля схватили Тоско Ганева, Петру Джамбазову и вместе с ними еще нескольких коммунистов и помощников партизан.
В штабе 2-й Фракийской дивизии остались довольны капитаном Диневым.
— Начал ты хорошо, — похвалил какой-то генерал капитана. — Продолжай в том же духе…
Лет десять назад, когда капитан получил первое офицерское звание, царь, вручая ему именные часы, сказал:
— Мои враги — это и враги Болгарии. Помните об этом.
Капитан не забыл слов царя, сказанных в большом зале военного училища с его высокими потолками, украшенными лепкой с позолотой.
— Клянусь быть беспощадным с ними! — ответил он, не догадываясь, что у Болгарии нет большего врага, чем сам царь, объявляющий своих друзей — ее друзьями, а своих врагов — ее врагами.
В Батаке капитан разместил свой штаб в помещении школы, стоявшей на берегу Старой реки. Сам занял кабинет директора, а агенты — соседние классные комнаты. Арестованных держали в подвале.
16 февраля из Пещеры приходит приказ произвести дополнительные аресты. Капитан удаляется в директорский кабинет, чтобы лучше обдумать, как действовать. Кто-то стучит в дверь.