Жандармы были заняты перетаскиванием каких-то вещей в здание школы, а дом Ванчева находился рядом с мостом через Старую реку — всего в десяти метрах от школьного двора. Их разделяла только улица.
— Единственное спасение на сеновале, — сказал Георгий Чолаков. — Он под самым носом у часового. Там нас никто не станет искать…
Георгий Ванчев, хозяин дома, вышел на улицу посмотреть, что происходит. Над Карлыком небо начало бледнеть, но Батак все еще тонул в ночном мраке. Жандармы ушли в здание школы. На улице остались только посты: один перед входом в школу и другой на мосту, напротив дома Ванчева. Георгий вернулся и сообщил:
— Шагу ступить нельзя. Постовые сразу же заметят… Надо придумать что-нибудь.
— Дайте женскую одежду! — предложил Георгий Чолаков.
Злата вытащила из сундука все, что нашла там, но этого не хватило на всех.
— Снимай с себя! — улыбнулся Чолаков. — Иногда, Злата, и сукман[16] может жизнь спасти…
Они переоделись в женское платье, надели фартуки, платки на голову. Один взял ведро, другой котелок, а третий лохань. Ванчев вышел на улицу, издали кивнул часовому и вошел в хлев.
— Злата! Злата!.. Дай-ка мне котелок! — крикнул он оттуда.
Атанас Кынев спрятал винтовку под сукман, положил пистолет в котелок и пошел. Минут через десять туда перебрался Илия Чаушев, а после него и Георгий Чолаков. В хлеву они переоделись в свою одежду, оттуда перебрались на сеновал и зарылись глубоко в сено. Сукманы забрала бабка Петра. Женщины раза два-три ходили в хлев и возвращались обратно. Часовые, стоявшие на посту, не обращали внимания на их суетню.
Часов в девять-десять утра несколько жандармов направились к сеновалу, распахнули дверь и стали сбрасывать вниз сено — оно им понадобилось для тюфяков. Бабка Мария, мать Златы, вышла на улицу и закричала:
— Да что же это вы! Все сено, что ли, заберете? Хватит с вас! У нас скотина сдохнет с голоду!
Из здания гимназии вышел капитан. Старуха обратилась к нему:
— Скажите им, господин офицер, чтобы не брали больше. Нам и так сена не хватит. Пусть возьмут у соседей…
Жандармы спустились с сеновала и направились в соседние дворы. Злата закрыла двери, а бабка Петра повесила на них замок.
После обеда они отнесли в хлев еду. Отнесли ее в котелке, прикрыв сверху картошкой и отрубями для коровы. Передали котелок Георгию Чолакову…
Когда арестовали бабку Петру, партизаны все еще скрывались на сеновале. Риск, конечно, был очень велик, но никак не удавалось выбраться оттуда. Только на третий день, в сумерках, они решились покинуть свое убежище. Злата сварила ведро картошки, высыпала на большое блюдо. Ее муж Георгий Ванчев пошел будто бы угостить незваных «соседей». Жандармы, находившиеся во дворе гимназии, сразу же набросились на еду, однако часовые не покинули своих постов. И хотя было опасно, но ждать больше стало невозможно. Снова переодевшись в сукманы Златы, партизаны выбрались из хлева и перешли в более безопасное место…
Бабку Петру вызывают на допрос. Она не знает, что партизаны уже выбрались из дома Ванчева, но если бы и знала, все равно молчала бы.
Бьют ее чем попало: палками, резиновыми шлангами, шомполами. Она поднимает руки, чтобы прикрыть голову. В конце концов у нее перед глазами начинают плыть круги, и она без чувств валится на пол.
Ее обливают водой и усаживают на стул. И снова задают вопросы. Нетопырь поднимает с полу свалившуюся косынку, обкручивает ее вокруг шеи женщины и начинает ее душить. Бабка Петра задыхается, изо рта хлещет кровь…
Ей дают прийти в себя. Потом снова задают те же вопросы: где партизаны, кто их снабжает продуктами и поддерживает. Ей обещают, что никто не узнает о том, что она скажет…
Наступает полночь. Бабка Петра уже едва дышит. В лице — ни кровинки. Голова в тумане. И вот Нетопырь вынимает пистолет.
— Если не скажешь, где партизаны, тебе крышка!
В ответ ни слова. Раздается выстрел. Нетопырь умышленно промахивается, потому что бабка Петра им нужна живая. Ее волокут в камеру к другим арестованным и бросают.
Вводят Трендафила, и Нетопырь идет доложить командиру карательного отряда подполковнику Яневу, что все готово для допроса. Подполковник является вместе со своим адъютантом, молодым подпоручиком с русыми усиками, усаживается за стол; адъютант набрасывает ему на плечи шинель.
— Нам известно, что вы руководитель бунтарски настроенной молодежи в Батаке. Хочу услышать от вас имена…
Трендафил внимательно смотрит на подполковника. Перед ним лицо с большим круглым лбом, коротким мясистым носом и пустыми глазами. Взгляд Трендафила задерживается на этих глазах. Лицо подполковника покрывается багровыми пятнами.