— Вас привели сюда, чтобы вы говорили, а не обменивались со мной взглядами… Не принуждайте нас прибегать к другим способам…
— Я готов говорить, господин подполковник, но… мне нечего сказать, — отвечает Трендафил.
Нетопырь стоит рядом с ним, готовый в любую минуту ударить арестованного. Трендафил инстинктивно сжимается. Подполковник делает Нетопырю знак: «Нет». Агент сует руки в карманы.
— Позовите Гыделева! — приказывает Янев.
Входит тот рослый русоволосый человек, который накануне весь день следовал за Трендафилом по пятам, и кладет на стол какую-то папку.
— В этой папке все улики против вас. Но и вам самому есть что рассказать…
Подполковник выходит. Жандармы связывают Трендафила, просовывают под согнутые колени шест, кладут на два раздвинутых стула и начинают бить резиновыми шлангами по ступням ног. Каждый удар отдается в сердце острой болью. Они бьют его до крови — им нужны имена членов РМС.
Трендафил молчит. Ему надо во что бы то ни стало молчать, а его мучителям — во что бы то ни стало развязать ему язык. Они бьют его в пах, грудь, бьют куда попало. Трендафил как труп лежит на полу, а они все бьют и бьют. Залитое кровью тело становится тяжелым и бесчувственным. Люди и предметы теряют свою реальность, ему кажется, что он погружается в какую-то глубокую бездну. Не теряют реальности только вопросы агентов. Они поддерживают в нем истощенное сознание, возвращают к прошлому.
…Все началось в один из майских дней 1934 года. Дафчо пошел с приятелем прогуляться до Нещеровой водяной мельницы. Возле мельницы на камне сидел Георгий Чолаков и читал газету. Немного погодя, словно сговорившись, пришли еще ребята. У молодежи кровь бурлит в жилах, вот ребята и устроили веселую возню около глубокой запруды. Монотонно тарахтела мельница, с реки доносился гул.
Георгий Чолаков свернул газету и направился к молодежи.
— Это вы на пасху подрались с сыном нашего богатея? — спросил он у двоих из ребят.
Парни смутились, но признались, что именно они затеяли эту драку.
— А за что вы его били?
Оказалось, что драка началась из-за какого-то пустяка.
— А я было подумал, что это у вас классовая ненависть… — Чолаков усмехнулся. — Я считаю, что если мужчина дерется, то уж должен знать за что…
Ребята смутно догадывались, что в словах Чолакова скрывается какой-то намек, но толком не поняли какой. Чолаков был старше их лет на десять. Он жил вместе с одним из своих братьев. Они не были бедняками, но по селу шла упорная молва, что оба коммунисты. И именно это заставляло ребят как-то затихать при встрече с ним. Чолаков осмотрелся вокруг и продолжал:
— Почему вы даже не пытаетесь разобраться в жизни? Живете обособленно друг от друга… Хорошие ребята, а деретесь из-за пустяков. В Советском Союзе молодежь совсем другая.
Ребята чувствовали, что должно произойти что-то важное, и это наполняло их каким-то тревожным ожиданием.
— И у нас есть такая молодежь. Она создала свою боевую организацию — Рабочий молодежный союз. Этот союз проводит работу во многих городах и селах… Почему бы и в Батаке не создать организацию РМС? Полиции, конечно, это не понравится…
Ребята задумались. И в самом деле — почему?
С Нещеровой мельницы Трендафил вернулся членом руководства организации РМС в Батаке. Он тогда долго всматривался в воду глубокой запруды. Ветер доносил запах весенних полевых цветов и влажного мха. На камнях порога вода пенилась, во все стороны разлетались брызги, сверкавшие, как искры. Глядя на эти переливающиеся искры воды, Дафчо понял, что так же, как оживает капля в лучах солнца, так и человек становится человеком только тогда, когда в его душе зажжется огонь…
Не прошло и недели после рождения престолонаследника князя Симеона Тырновского, как в Батак прибыл областной начальник, чтобы выступить с большой речью перед населением. Староста и другие представители местных властей встретили его на околице и провели по главной улице, чтобы люди видели, как они запросто беседуют с таким важным человеком. Потом они зашли в здание общинного правления. Приезжий намеревался говорить о великом событии в жизни царствующего дома — рождении наследника престола, а коммунисты в Батаке готовили демонстрацию протеста против дороговизны и ограничения политических свобод. Каждому коммунисту и ремсисту поручили обойти по нескольку домов.
Люди выходили из домов, магазинов, трактиров. Улицы сразу же загудели. Около столярных мастерских уже оформился головной отряд демонстрации. Из мастерской выносили приготовленные плакаты и транспаранты. В демонстрации участвовали и школьники.