— Тэкс, — Яшкин, присев на корточки, отщелкнул замки, раздернул. Внутри матово замерцали слитки.
— Дай один, — протянул руку Артюхов и внимательно осмотрел. — Золотой. С имперским клеймом, вес пятьсот грамм. Сколько там ещё?
— Девять, — посчитал оставшиеся ротный.
— Не пустой шел к американцам этот бригаденфюрер, — сдвинул на затылок фуражку Каламбет.
Подполковник вернул слиток ротному.
— На. Понесешь всё лично. Будет о чём вспомнить.
Спустя ещё час автомобильная колонна, гудя моторами, следовала по шоссе обратно. День клонился к закату.
Прибыв в часть, выгрузились. Автомобили определили на стоянку. Личный состав, сдав оружие, привел себя в порядок и строем отправился в столовую. Лосев вопросительно взглянул на Орешкина (тот оставался за старшего), начштаба утвердительно кивнул.
Чуть позже они вчетвером сидели за столом в одном из помещений штаба. На нем в кастрюле дымилась рассыпчатая картошка, розовело аккуратно нарезанное сало, рядом лежал хлеб. Тут же стояли две открытых банки «второго фронта»[18], стеклянная четверть местного бимбера[19] и солдатские кружки. Каламбет наполнил их до половины. Все взяли кружки в руки.
— За нас, — поднял свою Артюхов. В неё стукнули остальные, выпили.
— Крепкий, зараза, — выдохнул воздух Орешкин. — Никогда не думал, что такой можно варить из яблок.
Стали закусывать. Поле второй закурили, завязался разговор. Вначале о Бреслау. Взяли его большой кровью и с трудом.
— По-другому не могло быть, — глубоко затянулся Артюхов. — Немцы превратили город в крепость, не хуже Кенигсберга. К тому же на момент штурма пятую армию срочно перебросили на Берлин, а в нашей насчитывалось всего двадцать три с половиной тысячи бойцов. Не хватало артиллерии и танков. Крепостной же гарнизон составлял до сорока пяти тысяч, включая войска СС, горных егерей и парашютистов. Кстати, потерь могло быть много меньше, мы предложили ультиматум. Но комендант Бреслау гауляйтер[20] Карл Ханке его отклонил. Сам же, приказав сражаться до последнего солдата, бежал из города на самолете.
— Сволочь, — жестко сказал Лосев.
— Разрешите вопрос, товарищ подполковник? — скрипнул табуретом Каламбет.
— Валяй, — Артюхов прищурился от дыма.
— После взятия Бреслау ходили слухи, что Жуков предлагал Сталину форсировать Эльбу и вломить американцам. Это правда?
— Слухи, они и есть слухи, — пожал Артюхов плечами. — Мне об этом ничего неизвестно.
— Ладно, — положил локти на стол Лосев. — Будет ли война с Японией?
— Непременно, — утвердительно кивнул подполковник. — В вышестоящих штабах уже идёт работа.
— Так что? Снова в поход? — ткнул в пепельницу сигарету Орешкин.
— Ну, положим не всем, но часть войск перебросят на Дальний Восток.
— Разве тех, что находились там всю войну мало?
— У японцев только Квантунская армия в Маньчжурии насчитывает семьсот тысяч личного состава. А всего более семи миллионов, включая флот.
— Да, махина, — переглянулись остальные. Заместитель снова плеснул в кружки. Выпили.
— А помнишь, как с тобой ходили в разведку? — крякнув, утёр губы представитель штаба.
— Как же, помню, — тряхнул чубом комбат.
Год назад, когда Лосев был капитаном, а Артюхов — майором, тот в приехал в батальон с тремя своими ребятами. Готовилось очередное наступление, нужен был осведомленный язык, но взять такого не получалось. Дивизионная разведка притащила двух — ефрейтора и фельдфебеля, но они обладали информаций только в пределах своих частей.
Командующий армией учинил разнос начальнику штаба, тот — ниже по инстанции. В конечном итоге начальник разведки вызвал к себе Артюхова (тот курировал спецоперации) и приказал взять языка лично.
— Не можешь организовать фрицевского офицера, иди сам! И без него не возвращайся. Отдам под трибунал!
— Вот такие, брат, дела, — сказал Артюхов Лосеву в его землянке.
На стене горел карбидный фонарь, в углу у полевого аппарата дремал телефонист.
— Дай мне твоего грузина. Он башковитый малый.
Грузин, он же лейтенант Куртадзе, командовал разведвзводом и бывал с ним в поисках.
— Не могу, — вздохнул Лосев. — Он третий день в санбате. Малярия.
— Чёрт! — выругался куратор. — Незадача.
— Слушай. А давай с тобой пойду я? — подался к майору.
Тот знал, что комбат «по-тихому» не раз бывал за линией фронта. И, как правило, ему сопутствовала удача. Делал это Лосев в интересах штрафников, представляя тех к досрочной реабилитации или наградам.
20
Гауляйтер — высшее должностное лицо нацистской Германии, управляющий захваченной территорией.