Патон нас принял сразу, как только мы приехали. Я смотрел на легенду советской и мировой науки. Видел перед собой восьмидесятилетнего старика, полного сил и энергии. Они с Перфильевым совсем разные и в то же время чем-то одинаковые. Обсудили наш вопрос. После уточнения отдельных положений, Борис Евгеньевич согласился, что этот вариант наиболее приемлемый. Патон назвал Академию Наук — научным собесом.
— Мы теряем научные кадры, целые научные школы и направления. А это потери для государства, невосполнимые на двадцать-тридцать лет. Мы платим ученым пособие по безработице. И теряем свои кадры. У нас уже сейчас переманили в западные страны семьдесят процентов докторов и кандидатов наук в возрасте до пятидесяти пяти лет. Государство вложило в них огромные деньги, а они теперь работают на другие государства.
Мы сидели втроем и обсуждали проблемы мировой науки. Два великана и пигмей. Но я уже начал чувствовать, как я расту над собой. Патон расспросил о сроках создания такой организации. Сошлись на мнении, что создать ее можно и оформить юридически до конца октября. Перфильев предложил Патону в руководители такой структуры меня. Борис Евгеньевич, обращаясь ко мне, спросил о моем мнении и добавил, что он лично считает это правильно.
— Виктор Иванович. Совместно с Владимиром Ивановичем и при его непосредственном руководстве, предлагаю Вам возглавить эту структуру.
И оба смотрели на меня выжидающе. Я машинально кивнул головой в знак согласия, хотя в голове стоял туман, и я ничего не соображал. Все шло так быстро. Придется переезжать в Киев. Бросать свои предприятия. Искать себе квартиру. А как Егор, Лена? Как Людмила Николаевна и ТАСИС? А Патон уже поднялся, проводил нас до двери, пожал руку. Прием закончен.
Мы с Перфильевым дошли до машины. Водитель спал. Мы его разбудили и рванули обратно в Крым. Владимир Иванович, не дожидаясь вопроса, заверил, что водитель десятки раз проверенный и для него сутки за рулем — это семечки. Водитель, повернувшись ко мне, одарил меня улыбкой.
— Не переживайте, доставлю на место целым и сохраненным.
Когда мы выскочили из Киева, я начал делиться с Владимиром Ивановичем своими сомнениями. Может ему подобрать кого-нибудь из своих сотрудников, которые более компетентные, чем я? Как мне быть с семьей? Надо снимать квартиру. Бросать все свое. В лучшем случае я буду приезжать в Винницу на субботу-воскресенье. Наступает осень-зима. Мотаться туда и сюда накладно по всем причинам. И чем больше я выкладывал сомнений Владимиру Ивановичу, то тем больше понимал, что я соглашусь. Меня мысль поработать в Академии Наук увлекала все больше и больше. Мне надоело вариться в собственном соку. Мне хотелось чего-то нового. Да хрен с ними, этими деньгами. На жизнь хватает — и замечательно. Да и перспектива прикоснуться к распределению десятков миллионов долларов согревала. Ведь я это предприятие буду создавать со своим счетом, своей печатью. Как не хватает Куца. Кое-кого из своих придется из Винницы забирать с собой. Владимир Иванович молчал, давая возможность обдумывать варианты.
После разговора с Леной, я созрел окончательно. Лена все мои желания угадала сразу.
— Витя, тебе хочется, я же вижу. Ну, давай, попробуем. Не получится — вернемся домой. Егора пока этот год срывать не будем. Мама справится. Да и человечка в помощь мы нашли замечательного. Я имею в виду нашу домоправительницу — Валентину Александровну. Ты мне лучше скажи, а ты выдержишь? Там твоих девушек не будет.
— Если ты поможешь, то я справлюсь. Я давно уже хочу быть только с тобой.
— Все, что от меня зависит, я сделаю.
Я уже над этим задумываюсь не один день. Я обнял свою любимую женку, свою замечательную женщину крепко-крепко.
— Ты для меня лучше всех на белом свете.
— Смотри, не обмани, — засмеялась она.
Перед нашим отъездом домой Василий Петрович вечером в столовой накрыл столы, как на праздник. В конце своей речи объявил:
— Виктор, Лена. Двери нашего санатория для вас всегда открыты. Вам не надо никаких путевок. Звоните заранее, приезжайте, оплачивайте на месте, и мы рады Вас видеть.
Выступали и знакомые, и не знакомые. Подходили, говорили тосты, чокались. С некоторыми мы даже целовались.
Обратно тронулись в шесть часов утра. Ехали до Винницы двенадцать часов. Домой и лошадь бежит быстрее. По дороге опять и опять перебирали варианты своего переезда в город Киев. Оба понимали, что переезжаем мы надолго.
Глава 54
Конец моей деятельности в Виннице