- Почему? - спросил кто-то.
- У меня нет ответа, - сказала краевед.
Во время экскурсии я не отрывал глаз от Тани, боясь, что она уйдет раньше, растворится, исчезнет среди людей. И потому, как только встреча завершилась, я предложил подвести её до дома.
- Мне так неудобно просить вас, - сказала она.
- Таня, ты забыла, мы же перешли на "ты", - сказал я, и подумал, что нет ничего чище и прекрасней, чем общение с такой девушкой на "вы". И всё же это "вы", хотя и отдавало романтикой прошлых веков, совсем не помогало сближению. - Таня, я и правда боюсь, что ты заболеешь, поэтому никаких отговорок. Едем. К тому же мне...
- Очень надо в мой район, - засмеялась она. - Не говори глупостей, я же вижу, ты совсем не умеешь врать.
"Ах, если бы так", - подумал я и улыбнулся.
Воронеж из-за дождя стоял в пробках, и я увидел в этом еще один прекрасный повод полюбить их. Быть с девушкой, слушая тихий шум, смотреть, как плавно бегают из стороны в сторону "дворники"... сидеть почти плечом к плечу, видеть, как от её дыхания запотевает окно, и она что-то пишет на стекле, или рисует, тут же стирая, чтобы не мог увидеть я... Да это же настоящее свидание, близкое, интимное, хотя сразу понять это и нельзя. Вот он - огромный шумный город, люди бегут, укрываясь кто чем может, жмутся на автобусных павильонах, создавая там небольшие, случайные, быстро исчезающие микромиры. Незнакомые люди не чувствуют стеснения, ругают погоду, спрашивают друг у друга, давно ли бы автобус. Они там, в стихии городского дождя, тоже едины по-своему. А мы - в прогретом салоне, сидим, словно у камина, отстраненные от всего этого, и есть только я и она. На время, конечно. Наше единство также быстротечно, как ручеёк, что стекает с журчанием по наклону улицы. Но этот скромный мирок двух людей тонок, уютен и тем дорог, что скоро будет потерян.
Я посмотрел на Таню и был рад, что в этот миг она слегка отвернулась, и не видела, а лишь чувствовала моё внимание. Черты её лица расплывчато отражались в стекле, и белые волосы напоминали воск. Хотелось протянуть руку, слегка тронув её подбородок, мягко позвать к себе и поцеловать. Никогда и ничего раньше мне не хотелось сильнее этого. Хотя, если бы я правда так поступил, то миг нашей близости и моего счастья продлился всего долю секунды. Но в это мгновение над вереницей серых мокрых машин взошла бы радуга, и наш автомобиль засиял бы в пробке, будто маленькая жемчужина среди холодных камней. Но я знал, что плата за этот шаг может быть, а вернее, обязательно станет слишком высокой. Она воскликнет, затем откроет дверь, спасаясь от моей внезапной, и потому пугающей нежности, и выбежит туда, где ветер и дождь, оставив меня навсегда в этой теплой пустоте салона, которая быстро утратит память о ней, упустит запах её духов. Даже если и я также выбегу за ней, оставив машину прямо посреди дороги, не обращая внимания на сигналы и крики, брошусь вслед, это ничего не изменит.
Потому я только молчал, а моё тайное желание выбилось стеблем из груди, поднялось, расправило листья и бутон, а затем просто опало пустоцветом. Моя страсть тонула, шла на дно в океане нерешительности. Но я знал, что поступил правильно, погасив эту страсть, потому что именно здесь, именно с этой девушкой я не мог позволить такой риск. Что будет, если она не поймет, отвернется от меня, навсегда закрыв путь к душе?.. Тогда и весь мой мирок, который выстраивал годами, все мои рыбалки, дача, мысли о творчестве померкнут, превратятся в гору хлама, который будет меня лишь тяготить. Я не мог объяснить, почему случилось так, но именно эта беленькая Таня, которая была младше меня, сумела, совершенно ничего не делая, стать главным для меня в этом мире. Даже и не подозревая, Таня вошла в ядро моего сердца, и если она уйдет, рухнет всё. Я удивился тому, что это так, и принял навсегда за истину.
Да, вот же черт, усмехнулся я. Хочешь поцеловать девушку, а даже и не знаешь ничего о ней. Нужно было о чем-то поговорить, мне просто хотелось услышать её голос. Она спросила:
- Сережа, а не кажется ли странным, что мы едем сейчас, хотя могли бы и совсем быть незнакомы....
- Я как раз думал об этом.
- Честно? - она посмотрела на меня, но пробка тронулась, и я вынужден был отвести глаза на дорогу.
Она помолчала:
- Год какой-то интересный у меня, столько событий, встреч, людей. А у тебя в этом году было ли что-то необычное?
Хотелось сказать: "Да, например, встретил тебя!" Но опять задушил порыв. Эх, какая-то сила учила меня не спешить.
- Хочу рассказать тебе интересную историю, - сказал я. - Весной я купил дачу, и нашел там любопытную тетрадь.
Я пересказал Тане воспоминания Звягинцева.
- А дальше, что же дальше? - кажется, я даже взволновал её.
- А ничего, Таня, совсем ничего.
Она удивилась:
- Как же так?
- Николай Звягинцев написал, что есть тетрадь с продолжением, и даже указал, что она красного цвета. Но я её так и не нашёл. Всё, абсолютно всё в домике перевернул с ног на уши, и на чердаке смотрел, даже под половицами - нигде нет.
- Так не бывает, - сказала она грустно. - Где же справедливость? Это же целая история.
"Бывает, Таня, очень даже бывает, - подумал я, не сказав это вслух. - Жизнь - это не сюжет кинофильма, где всё завершено, логично, и так красиво, что не веришь, хотя всё равно продолжаешь смотреть на экран. А на деле вся жизнь - это сплошной клубок незавершенности, недосказанности и, конечно же, несправедливости".
Мы выбрались из плотного потока машин, впереди показался вогрэсовский мост, и заторов впереди не было. Я подумал, как мало времени нам осталось быть вдвоем. Хотя ведь мы совсем и не общались, почти не знакомы, но меня тянет неведомая сила, которая вовсе не опирается на разум. Ведь не краеведческие походы и интерес к прошлому могут нас объединить. Я могу их разве что использовать для того, чтобы быть рядом с ней. И ничего больше не надо. Я встречался со многими девушками, у меня были серьезные отношения, пока я не закрылся в себе и не стал жить, как бирюк. Но ни к кому я не испытывал раньше такого странного, щемящего и радостного одновременно чувства, как к этой маленькой хрупкой девочке с умными глазками. И я знал, что чувство мое на этот раз - живое, невыдуманное и крепкое. Мне вовсе не хотелось называть его любовью - это слово так заездили и опошлили в последнее время, что его стоит забыть, и искать другое. У мены было... просто чувство, зато настоящее. Большое, красивое, согревающее кровь чувство. Помогающее сердцу биться, а ногам - идти спокойно по пути, который отмерен мне кем-то свыше.
Мы быстро добрались до ее дома - серый двор, который обступили старые пятиэтажки, выглядел пустым. Из-за огромных луж Таня с трудом вышла, а точнее, выпрыгнула из машины, стараясь не замочить ног. Но она обернулась, и вновь вернулась, словно что-то забыла.
- Сережа, я хотела попросить, - ее щеки покраснели. - Только мне так неудобно. Просто в Воронеже у меня совсем никого нет...
Она смущалась, а в моей груди разгоралась теплом звездочка, наполняя меня дорогим и таким приветливым огнем. Помочь в чем-то - это самое лучшее и нужное, что она может только предложить. Будто сама судьба выводила нас на новую дорогу в отношениях.
- Да всё, что угодно, Таня, я всегда готов.
- Дело в том, - начала она и замолчала, потупив взор. - Я говорила, что люблю старинные куклы, они для меня... не просто увлечение, а значат гораздо больше.
- Я понимаю.
- Только не смейся, ладно?
- Где ты видишь, чтобы я смеялся?
Она улыбнулась:
- Купить антикварную куклу непросто, тем более мне. Ведь я даже еще не студентка, нигде не работаю, да и снимать комнату мне помогают родители, пока я не поступлю и не переберусь в общежитие. Но я постоянно ищу, слежу за сайтами и объявлениями, и вот мне попалась случайно одна замечательная дореволюционная кукла. Правда, она в плохом состоянии, но это ничего не значит. Я знаю, что смогу ее восстановить сама.
- Я помогу тебе ее купить.
- Нет-нет, дело не в этом, деньги у меня есть. Но Богучар, где она находится, так далеко отсюда. Я смотрела по карте, это самый край области, и поехать туда одной на автобусе мне не то что неудобно, а как-то даже... страшновато.