- Ну же, продолжай, - сказал я, - мне правда интересно.
- Так вот, у меня с детства было много кукол, и для них всех я всегда была самой хорошей мамой, любила и заботилась обо всех с одинаковой силой и преданностью. Шила для них одежду, шляпки, и у каждой куколки был свой гардероб, - она снова засмеялась именно так, как мне особенно нравилось. - Я портила мамины обрезы ради этого, но она никогда не ругалась, хотя я даже тогда знала, как она ценила эти материалы в то непростое время. У каждой моей куклы есть имя, - она помолчала. - Но все они остались там, дома в поселке, и я по ним сильно скучаю. Будто там осталась вместе с ними какая-то очень большая и значимая часть меня, самая лучшая и светлая, наверное, часть... Вот и сегодня мне почему-то приснилась кукла Вера, только она была живой девочкой, она смотрела на меня как-то грустно, расчесывала мне волосы и о чем-то пела. Это особая кукла семидесятых годов, ее выпускали на московской фабрике "8 Марта". Кукла Вера будто хотела мне что-то сказать.
- Наверное, чтобы ты была внимательнее в поездке, - засмеялся я.
- Может быть.
- Таня, ты не переживай только, ладно! Насчет дороги то есть. Я тебе, не помню, говорил или нет, но в прошлом я подрабатывал в такси, мне много приходилось ездить...
- Да уж, как не волноваться, ведь таксисты - такие лихачи, знаю-знаю! - она снова смеялась.
- Ко мне это не относится, - я выжал педаль газа, и на повышенных оборотах пошел обгонять фуру. Таня вжалась в кресло. - Это так надо, - сказал я, возвращаясь в свой ряд. - На трассе частенько приходится выезжать на встречную. Главное следить, чтобы впереди не было машин. Давай-ка еще расскажи что-нибудь.
- Про куклы?
- Можно и про них.
- Ну, чтобы еще такое рассказать... Знаешь, иногда думаю, что со временем я напишу книгу о куклах. Такую, научно-популярную. И в ней расскажу все, что знаю, и что чувствую. Ведь подумай, кукла - это, скорее всего, один из самых древних предметов, который появился у человека. Думаю, первобытные люди создали первые куколки тогда же, когда освоили палку и камень. И для них куклы были не игрушками, а предметами культовыми, магическими.
- Да, куклы Вуду, например.
- И это тоже, хотя я не люблю о них говорить. Еще я терпеть не могу фильмы ужасов, где показывают страшные куклы, которые представлены в крови, злости, как убийцы.
- Сейчас вспомню фильм моего детства... кукла Чаки, вот. Знатный такой садюга с ножичком. Целая серия ужастиков.
- Сереж, правда, давай не будем об этом, я очень не люблю!
- Конечно, извини, это я так. Продолжай.
- Это все чушь, бездарная и вредная. Я видела много-много кукол, посещала выставки, и поняла что у каждой из них своя особая, веселая или грустная история, судьба. Но у всех у них, вне зависимости от прошлого и пройденных испытаний, добрые души. Куклы - самые открытые существа на свете. Но и у них есть характер, порой твердый, своенравный. Я заметила, что не каждая кукла хочет быть купленной. Мне об этом рассказывали собиратели кукол, да и я сама замечала, что порой по самым нелепым причинам мне не удавалось купить куклу. Или я застревала, или автобус ломался, или еще что-то.
- А вот об этом даже говорить не стоит, я тоже суеверный. Мало ли, может, эта твоя кукла в Богучаре покупаться не хочет, и теперь насылает на нашу машину чары.
И вдруг, сразу после моих слов, автомобиль стало подергивать. Обычно такое бывает, если залить плохой бензин, но я вроде бы заправлялся в проверенном месте, где и всегда.
- Попроси мысленно свою куклу, чтобы она проявила милость, - сказал я. Машина вроде бы пошла ровно. - Кстати, а что это за кукла?
- На сайте объявлений снимок не очень хорошего качества, но видно, что она старая, точно дореволюционная. Она, конечно, в плохом состоянии, но это совсем не проблема. Мне кажется, что хозяйка ее не понимает, какая настоящая цена этой куклы. Намного выше указанной. Наверное, с этой куклой играло не одно поколение детей, но потом она попала на чердак и о ней надолго забыли. Я так чувствую. Она заброшена, но раньше ее любили.
- Тебе надо пробовать себя в литературе, Таня. Ты, имея неизвестный предмет, умеешь придумать для него красивую историю, легенду. Нет, я не смеюсь, это на самом деле здорово.
- Спасибо. Может, ты прав. Я и правда с самого детства оживляю кукол в воображении, они наполняют внутренний мир, привнося то, чего мне так не хватает.
"Любви", - почему-то захотел, но не сказал я.
- Куклы легко могут сгладить чувство одиночества, помочь заполнить мир вокруг смыслами в минуту, когда кажется, что он пустой и ничтожный.
- У тебя часто бывает ощущение... одиночества? - спросил я.
- Сереж, лучше не спрашивай! У тебя разве нет?
Я кивнул.
- Вот видишь. Каждый человек по-своему одинок, поэтому ищет способы, как преодолеть трудности, тревоги. Мне в этом помогают мои куклы.
- Я тебя понял, честно, - ответил я. - Но если так, почему ты сказала, что из родного дома в поселке ты не взяла в Воронеж ни одной куклы? Ведь они тебе так дороги и так помогают.
Кажется, мой вопрос озадачил ее. Ответа долго не было:
- Наверно, потому... Знаешь, - она повторяла эти слова много раз подряд. - Решение уехать я приняла далеко не сразу и не просто, и родные меня в этом совсем не поддерживали. И этот шаг стал для меня настолько важным, что разрезал, словно клеенку ножом, одну и другую части моей жизни. Мое прошлое осталось там. Чтобы оно не звало меня назад, не рвало бессмысленно душу, и я не стала брать из дома ничего, что люблю. Особенно кукол. Мне легче приехать домой на денек, ведь Добринка не так и далеко от Воронежа, повидаться, а потом с легкой душой уехать назад, к новой жизни, к проблемам, задачам, надеждам, наконец. Я ведь и уехала ради этой самой надежды. Потому что у нас в поселке ее просто нет. Я получила профобразование, и все, на что могла рассчитывать - проработать простой швеей всю жизнь.
- Понимаю, - ответил я. - Ты решила покорить столицу Черноземья, а заодно собрать новую коллекцию кукол.
- Коллекция - плохое слово, - снова напомнила она. Я заметил, что за разговорами быстро прошло время, поднялось солнце, и мы миновали развилку с поворотом на город Бобров. - Но есть и еще одна причина. Воронеж - город большой, здесь столько творческих увлеченных людей. И я подумала, что можно находить антикварные куклы в плохом состоянии, реставрировать, а затем продавать.
- О, коммерция, коммерция! Наконец-то я услышал о коммерции, а не о душе, и так рад этому! - я ликовал, видя, как краснеют щеки и даже уши Тани, она меняется в лице. - Я говорил тебе, что можешь во всем на меня рассчитывать, так что я в деле. Твой надежный компаньон. Колесим по региону, а лучше по всему Черноземью, ищем куклы, шьем и вяжем, деньги делим. Я буду водителем. Нет, не звучит. Менеджером по логистике, вот!
- Ну вот, смеешься, - сказала она. - А мне не смешно. Родители мне не могут материально помогать, я же говорила, сейчас за съем комнаты платят, пока не поступлю. А я просто думаю, как заработать. Но это не значит совсем, что куколку, за которой мы едем, я хочу перепродать. Ты неправильно меня понял.
- Нет, я все понял. У меня вот друг есть, картины рисует. Вот он долго сопротивлялся, в облаках витал, что его творчество не для продажи, что реальность настоящая - в его воображение, а что мы видим вокруг, лишь продолжение. Что-то такое любил повторять заумное. Так он с возрастом поумнел, стал другим, картины успешно продает.
- А творчество?
- В смысле?
- От того, что он смирился с миром и принял его законы, стал другим, он потерял связь с настоящим творчеством? С теми образами, которые были у него раньше на картинах?
- А, вовсе нет, глупости. Он и когда философствовал, рисовал плохо, и потом тоже. Сейчас его мазню в основном покупают для дач и кухонь, что тоже неплохо.
- Печально как-то.
- Да это жизнь, Таня. И поверь, мой друг сегодня умиротворён и по-своему счастлив, - сказал я, и вновь, как и прежде, почувствовал разницу в возрасте между нами. Она не мешала, но напоминала о себе, будто вонзилась где-то между нами тупой иголкой.