Я хочу, Миша, чтобы ты вырос хорошим человеком. Может быть, мои тетради объяснят тебе, что главное в жизни. Надо беречь людей, любить их. Только потеряв, ты начинаешь понимать, как они дороги.
Я молюсь за тебя, родной. Молюсь, как умею.
13
Выйдя на крыльцо, я дышал сентябрьским воздухом. Было почти девять, а я не выехал на работу. Зазвонил телефон, я вернулся в дом:
- Здравствуйте, это по объявлению, - услышал голос.
"Надо же, как быстро! - подумал я. - Разместил ведь в семь утра, и вот".
- Поймите только, я продаю срочно, - сказал я.
- Да, мы можем приехать посмотреть дачу в любое время, хоть сейчас. Мы давно с мужем мечтали о таком домике, но варианта все не могли найти подходящего. А тут заглянули, и надо же!
- Тогда приезжайте хоть сейчас.
- А можно?
- Конечно, жду вас, - и я объяснил, как проехать.
Что же, решил я, отец прав. И Николай Звягинцев прав. Если любишь, то надо спешить. Я позвонил Юле, попросив о выходном.
- У тебя все в порядке? - спросила она.
- Да, просто есть несколько дел неотложных.
- Конечно, Сереж, занимайся. Если что надо - звони.
Вот же, подумал я. Юля... зря все-таки и Витя Малуха, да и я, к тебе относились так предвзято. Нормальная ты девчонка.
Мне предстояло сделать главный звонок - Михаилу Звягинцеву. Конечно, утро понедельника не лучшее время, но позже уже нельзя. Я слушал долгие гудки, сердце отчего-то забилось сильнее.
- Михаил, здравствуйте! Это Сергей, я покупал у вас дачу весной, помните? Нет, все в порядке, я по другому поводу. Представляете, я нашел тетради вашего дедушки Николая, в ней он рассказывает о прошлом, - я начал было углубляться, но тот перебил:
- Сергей, извините меня, мне некогда.
- Я понимаю. Давайте я привезу вам эти тетради, куда скажите. Мне нетрудно.
- Спасибо, не стоит, - ответил он.
- Нет, поймите, - я говорил взволновано, не понимая его настроя, - эти воспоминания адресованы вам лично, дедушка все время обращается к вам, простите, что я невольно все это прочитал, но...
- Сергей, еще раз: мне действительно некогда. Если тетради интересные, оставьте у себя, или отдайте куда-нибудь в музей боевой славы.
- Как?
- Всё, извините, я за рулем еду, - послышались короткие гудки.
Я долго стоял и не мог понять - неужели всё так нелепо...
Вот две тетради, измятые, пухлые. Что же мне с вами делать? Первая мысль была - набрать их и отнести в редакцию журнала, в "Подъем", например, но... Имею ли я право публиковать эту исповедь, ведь она написана только для одного человека. Которому нет до нее дела.
"Я верю, Мишенька, что ты прочтешь, и наша семейная нить не прервется"...
Взяв тетради, я положил их на полку. Вы останетесь здесь, в этом домике, где и были, решил я. Ведь я не имел права читать, так пусть будет так, словно я вас и не видел. Меня... меня вы изменили, и сильно помогли. Но я ничего, совсем ничего не могу изменить. И помочь вам. Простите. Я обращался к воспоминаниям Звягинцева, как к живому существу, которому сострадал.
Приехала семейная пара, дружелюбные хорошие люди. Много вопросов не задавали. Мужчина радовался, а хозяйка уже примерялась:
- Теперь понимаешь, что я была права!
- Что?
- Да насчет трюмо, что выбрасывать его не надо. Здесь вот поставим. Какое счастье, что мы увидели ваше объявление, - обратилась она ко мне. - Кто рано встает, тому бог подает! Просто какое-то знамение, что ли.
Я кивнул. Мы договорились, что в ближайшие дни займемся оформлением бумаг.
Когда они уехали, я поднялся на второй этаж. Слева был шкаф, в который я ни разу не заглядывал, а теперь почему-то решил... Открыв его, увидел большой черный футляр, весь в пыли. Поставив его на кровать, щелкнул медными замками. Белые клавиши баяна сверкнули от лучей, падающих через окно.
- Вот тебя и заберу, на память, - сказал я. - И научусь играть, чтобы... не было одиноко.
Я положил футляр в багажник, укрыв плащ-палаткой, на которой так недавно сидела Таня. Завел автомобиль и поехал на левый берег, в тот самый дом, где жила она. Звонить было бесполезно. Поднявшись на третий этаж, позвонил. Никто не открывал. Может, эта старушка ушла по делам, или вообще съехала. Но замок скрипнул, и сердце мое забилось:
- Здравствуйте, простите, - сказал я. - У вас девушка комнату снимала, Таней звали. Не подскажите, где она?
Старуха недоверчиво посмотрела на меня:
- Плохая эта ваша девушка Таня, - ответила она. - За последний месяц так и не заплатила, все охала, что денег нет, и позже вышлет.
- Так где же она, скажите? Что с ней?
- Да ничего с ней. Умотала домой в свою эту Добринку. Экзамены провалила, плакала. Еще говорила, с Димой ее каким-то проблемы. Да так и убралась с концами. До свидания, молодой человек, - и она захлопнула дверь, не дожидаясь моих реплик.
Я вышел к машине. Старушки смотрели на меня с интересом, я прошел мимо лавочек. Зазвонил телефон. Высветился номер Николая Сапелкина - того самого путешественника, который рассказывал о поездке в Магадан на встрече, где мы были с Таней.
- Сергей, я вернулся, и звоню, как обещал. Право первого интервью за тобой, готов встретиться и все рассказать. Отличный материал дам.
- Николай Сергеевич, не смогу никак.
- Что-то случилось?
- Да вот, - не знаю почему, я решил сказать, как есть. - У моего папы опухоль, требуется операция. Сейчас продажей дачи занимаюсь, еще деньги нужны.
- Тем более приезжай завтра, обсудим.
- А что, есть какие-то варианты помочь?
- Да мир не без добрых людей, подумаем. Если беда приходит, надо ее вместе решать.
- Спасибо вам, - ответил я.
- Не переживай. Все будет хорошо. Но про Магадан все равно право первого интервью за тобой.
- Буду завтра у вас!
- Любо!
Я набрал маме и сказал, чтобы она ни в коем случае пока не продавала квартиру.
- Но как же? - спросила она взволнованно.
- Решим, - ответил я.
Сентябрьский день был тихим, солнечным. Я завел мотор, и нашел навигатор в телефоне. Вспомнил, как с его помощью искали адрес в Богучаре. Надеюсь, сегодня он мудрить не будет. Нет, вот она, эта Добринка, каких-то полтора часа пути, все понятно. Главное, до самого поселка добраться.
"Когда я встретил твою маму, я ухаживал за ней, но был момент, когда между нами оказался третий, и тогда я понял, что могу ее потерять, - вспомнились недавние слова отца, - Тогда я просто рассказал ей о том, что чувствую, как она мне дорога. И она обняла, поцеловала, сказав, что я придумал много глупостей насчет того, третьего, и что ей дорог и нужен только я".
Еду в Добринку. А там уж, как говорят, язык до Киева доведет, наверняка люди знают, где живет Танечка Лукьянова. Разыщу, все-все, что думаю, чувствую, как есть - расскажу и отдам. А там будь, что будет.
На сердце стало легко и спокойно. Я представлял, как она приглашает меня в свою комнату, а там - много-много кукол, а Галя, за которой мы ездили в Богучар, сидит и улыбается на самом лучшем месте, у окна...
Воронеж - большой, сильный, мой город-победитель, который я по-новому и крепко любил, остался позади. Навигатор отсчитывал километры, сообщая, насколько ближе я к цели. По обе стороны дороги белели, как невесты в золотом наряде, березы, и желтый лист упал на лобовое стекло.
Я улыбался, представляя, что сегодня, именно сегодня я наверстаю то, что упустил. Да, нужно спешить любить. И я успею.