Выбрать главу

Это был их последний контакт с цивилизацией.

Пища и вода заканчивались, когда быки, почуяв источники, привели странников к холму в форме кольца, который они назвали Холмом Испытаний. Кольцо скрывало от посторонних глаз зеленый оазис, полный воды и пахотной земли, достаточно большой, чтобы обеспечить урожаем всю общину. Они назвали оазис Долиной Квинана.

Эллери подумал, что слово «Квинан», возможно, является вариантом слова «Ханаан»[38], искаженным местным акцентом и долгой жизнью в изоляции. Хотя они не располагали ни одним экземпляром Библии, благородный язык версии короля Иакова был знаком всем американцам девятнадцатого столетия. Естественно, община могла отождествить свои странствия по пустыне со странствиями детей Израиля. Впрочем, Эллери не был в этом уверен.

Обосновавшись в долине, они построили первые примитивные жилища из дерева и брезента своих фургонов и остались здесь навсегда.

Исход из Сан-Франциско, очевидно, имел место в 1872-м или 1873 году, а из Карсон-Сити — в 1873-м или 1874-м.

— И все эти годы ни один посторонний не находил дорогу сюда? — недоверчиво спросил Эллери.

Учитель задумался.

— Кажется, раньше я так говорил. Но я забыл об одном случае. Это произошло лет сорок тому назад, во время одной из поездок Гончара и его помощников в пустыню за особой глиной для наших кувшинов со свитками. Далеко на север от Квинана они обнаружили человека, лежащего на песке, который едва дышал. Жизнь священна для нас, и, несмотря на наши законы, Гончар привез этого человека сюда, где его вылечили. Никакого вреда это не принесло, ибо тяжкое испытание в пустыне стерло из его памяти все прошлое — даже его имя. Мы обучили его нашей вере и нашим законам, и он прожил в Квинане до конца дней. Я перестал думать о нем как о постороннем. Он умер несколько лет назад.

Один посторонний за семьдесят лет, и то потерявший память! Знала ли община хоть что-нибудь о внешнем мире? Видимо, очень мало. Очень редко Учитель или Кладовщик видели около магазина Отто Шмидта фургон, который не нуждался в животной тяге, наподобие фургона Элроя, и, конечно, последние годы люди замечают иногда прилетающие в небе машины, издающие звук, подобный отдаленному грому, но что касается событий... Старик покачал головой. Даже он, Учитель, самый старый и ученый человек в долине, ничего не знал о внешнем мире, да и не хотел знать.

— Вы помните Гражданскую войну? — спросил Эллери.

Загорелый лоб наморщился.

— Это что-то связанное с... — он сделал паузу, как перед незнакомым словом, — солдатами, которые носили синюю одежду? Тогда я был ребенком, но у меня сохранились смутные воспоминания о мужчинах в синем, которые маршировали, а люди их приветствовали. Отец говорил, что это солдаты, возвращающиеся после подавления мятежа...

О Первой мировой войне старик не знал ничего. Было очевидно, что о Второй, происходящей ныне, ему также ничего не известно. Неужели Отто Шмидт не упоминал о ней? Но Учитель покачал головой:

— Я не разговариваю с ним о происходящем в мире. Он считает нас дикими отшельниками и не ведает о нашей общине. Мы чтим правду, но Квинан должен оставаться скрытым от посторонних.

Учитель не проявлял никакого любопытства в отношении войны и казался пребывающим в полном неведении о многих законах Соединенных Штатов, которые община ежедневно нарушала, не говоря уже о законах штата.

Такую информацию Эллери получил от Учителя, а позже из нескольких записей, с которыми ему удалось познакомиться в архивах Летописца.

Корпя над ними и не найдя никаких упоминаний об Иосифе Флавии и Плинии Старшем, чьи имена были неизвестны Летописцу, Эллери кое-что вспомнил. Иосиф и Плиний писали о религиозной секте, возникшей во втором веке до Рождества Христова, называемой ессеями. Филон, еврейский философ из Александрии, живший в первом веке до Рождества Христова, также оставил отчет о современной ему нехристианской аскетической секте в Египте, которую он именовал «терапевтами».

Ессеи практиковали общественную собственность и скрупулезную чистоту — не отсюда ли частые церемониальные омовения квинанитов? Они ненавидели ложь, алчность, мошенничество и существовали за счет сельского хозяйства и ручного труда.

Возможно ли, что секта квинанитов происходила от древних ессеев? Но между ними были важные отличия — ессеи воздерживались от супружеских связей и осуждали рабство.

Конечно, обычаи и даже верования более чем за две тысячи лет могли быть утрачены или изменены людьми, почти не оставляющими письменных свидетельств, рассеянными в мире, где быстро распространялись христианство и ислам... Это было вполне вероятно, но отнюдь не точно.

* * *

«Квинан должен оставаться скрытым от посторонних...» Долина являлась миром в себе, чья чистота была надежно защищена от заражения извне.

Но теперь ей угрожало заражение изнутри.

Один из членов общины тайком изготовил дубликат ключа Учителя от санктума. Зачем? Причина должна быть очень веской. Ибо этот акт стал не только первым преступлением в Квинане почти за два поколения, но, в отличие от кражи Белиаром ткани пятьдесят лет назад, был также святотатством.

Может, все дело в любопытстве — извращенном стремлении увидеть запретную комнату только потому, что она запретная? Возможно, но маловероятно — учитывая грозное табу, одно лишь любопытство едва ли могло побудить квинанита достать среди ночи через окно комнаты почтенного Учителя ключ от санктума, снять с него восковой отпечаток, вернуть ключ и изготовить дубликат.

Нет, основание должно быть более серьезным.

Кража? Но чего? Кувшина со свитками молитв? Но такие свитки есть в каждой семье. Священной Книги... Как назвал ее Учитель?.. Mk’h, которая «была утеряна», но, очевидно, нашлась? Это могло быть причиной, если бы общину раздирали религиозные противоречия — раскол, ересь, — но ведь ничего подобного не было.

Оставалась «казна» в виде серебряных монет — пятидесяти долларов, вырученных отцом Учителя от продажи имущества человека, умершего в пути после исхода общины из Карсон-Сити, которые, очевидно, хранились в качестве специального фонда — до сих пор расчеты производились остававшимися у общины бумажными деньгами.

Но что мог получить кто-либо из квинанитов за пятьдесят или даже за один серебряный доллар? Какую-нибудь безделушку в лавке Отто Шмидта? Или же запретную радость личного обладания блестящими монетами?

Эллери покачал головой. Это оставалось загадкой.

Учитель поднялся с посохом в руке. Его старческое лицо было печальным.

— Боюсь, Элрой, эта история с ключом может стать началом бедствий, которые были предсказаны. Но я должен идти к детям — они ждут меня в школе. Я ухожу с тревогой в сердце.

— Возможно, Учитель, — сказал Эллери, также встав, — что вы придаете этому слишком большое значение. — Но его тон выдавал собственные опасения.

— Будь что будет, — вздохнул старик. — Водовоз ожидает тебя на южном склоне, чтобы показать водопровод и оросительные каналы.

— Да хранит вас Вор'д, Учитель, — услышал Эллери свой голос.

Стариковские глаза, смотревшие, как обычно, сквозь Эллери, прищурились и сосредоточились на нем.

вернуться

38

Ханаан — земля между Иорданом, Мертвым морем и Средиземным морем, обещанная Богом Аврааму (Бытие, 12:5–10).