А угроза такой агрессии была вполне реальной.
В первых числах декабря 'нейтральная' Норвегия предприняла беспрецедентные меры по наращиванию военного присутствия в этом районе. По данным агентурной, авиационной и морской разведки в Финнмарк были направлены лучшие воинские части. В том числе, все моторизованные артиллерийские батареи, а также две авиационные эскадрильи. Были срочно отмобилизованы батальон округа Варангер, Альтийский батальон и полевая бригада шестой дивизии. А в прибрежных районах сконцентрировано боевое ядро норвежского ВМФ: броненосцы береговой обороны 'Норге' и 'Эйдсвольд' (водоизмещение – четыре тысячи сто тонн; скорость – шестнадцать узлов; вооружение – два восьмидюймовых башенных, шесть шестидюймовых казематных и восемь трехдюймовых палубных орудий; броневой пояс – шесть дюймов), новейшие эскадренные миноносцы 'Слейпнир' и 'Аэгер' (водоизмещение – семьсот тонн, скорость – тридцать узлов, вооружение – три четырехдюймовых пушки и один двухтрубный торпедный аппарат), дивизион подводных лодок (три подлодки типа 'Голланд', вооруженных двумя носовыми и двумя кормовыми торпедными аппаратами и трехдюймовой пушкой), сторожевые корабли 'Фритьоф Нансен' и 'Михаэль Сарс', а также две эскадрильи морской авиации…
Третьего декабря в Петсамо в сопровождении четырех сторожевиков и эсминцев 'Гремящий' и 'Сокрушительный' вошел первый конвой. В составе восьми транспортов. Доставивших части сорок седьмого стрелкового корпуса. В том числе, сорок седьмой корпусный гаубичный артполк (восемнадцать шестидюймовых гаубиц), который планировалось обратить на формирование береговых батарей.
Вместе с конвоем прибыла специальная комиссия штаба флота во главе с членом Военного совета СФ бригадным комиссаром Кулаковым. Комиссия должна была определить задачи по обороне новой маневренной военно-морской базы и осмотреть трофейное имущество, уцелевшие городские здания, причалы и портовые сооружения.
Пройдясь по Лиинахамари и побывав в Петсамо, Кулаков, проверил организацию партийно-политической работы, устроив жестокий разнос военкомам за срыв выпуска боевых листков. После чего, не дожидаясь окончания разгрузки транспортов и завершения работы комиссии, с чистой совестью убыл назад, в Полярный. На эсминце 'Сокрушительный'. В сопровождении эсминца 'Гремящий'…
Член Военного совета флота Кулаков во флоте служил всего три года. Но за это время успел сделать блестящую карьеру. Во-первых, потому что всегда умел найти подход к руководству. За что руководство его и ценило (в том числе, оч-чень крупные руководители, такие как первый секретарь Ленинградского обкома и горкома ВКП(б), секретарь ЦК и член Политбюро товарищ Жданов!). Во-вторых, потому что партийного стажа у него уже натикало целых двенадцать лет (хотя ему самому было только тридцать один)! А в-третьих, потому что пришел он на флот по партмобилизации. С должности инструктора Октябрьского райкома партии Ленинграда. То бишь, не на флот, а на военно-морской факультет Военно-Политической академии РККА имени товарища Толмачева. Которую окончил в июле тридцать шестого года.
Затем в течение года служил военкомом на подлодках. Но как-то так вышло, что сходить в настоящий поход ему ни разу не удалось. Правда, по долгу службы (а куда деваться!) в учебных погружениях батальонный комиссар Кулаков участвовал. Хотя никакого удовольствия эта процедура ему не приносила. Поэтому он приложил все усилия, чтобы добиться перевода на надводные корабли. Опять же, вакансий в связи с раскрытием военно-фашистского заговора много открылось (не без помощи самого Кулакова, который, как и положено, настоящему коммунисту, к врагам народа был беспощаден). В связи с чем, по рекомендации товарища Жданова, вскоре был назначен военкомом линкора 'Марат'. А это было уже совсем другое дело! Опять же очередное звание можно получить досрочно. Или внеочередное. За успехи в боевой, политической и технической подготовке. Он и получил. А полгода назад шагнул на новую, еще более высокую ступеньку своей военно-партийной карьеры – был назначен членом Военного совета Северного флота (опять же, по рекомендации члена Главного военного совета ВМФ товарища Жданова, который верных людей никогда не забывал).
И на новом месте служба шла отлично. Пока не припёрся Мехлис.
И дело было не в том, что бригадный комиссар Кулаков его боялся. Так, что в животе холодело! Это само собой. А в том, что угодить Мехлису было невозможно! Также невозможно, как угадать, куда он сунет свой длинный нос. Впрочем, этого и угадывать было не надо. Потому что не было такого гальюна, куда бы он не засунул свой шнобель. И всегда находил к чему придраться.