Дамон не смотрит, не видит ничего вокруг, уже удерживая чародея. Память на память — оказывается не такой уж равноценный обмен, Мастер?
И последний удар — память самой Башни, память всех ее хозяев и жертв, сегодня он взял у нее достаточно…
Забирай, Мастер…
Все!!!
— Кто ты? — губы бледнеющего призрака не двигаются, но от крика закладывает уши.
Дамон улыбается.
Я — это ты… разве нет?
Теперь будет! И только тогда он открывает глаза… В них Тьма.
— Слияние должно быть полным, — спокойно и мягко напоминает Властелин, и не отнимает руки.
Он не испытывал ничего, кроме брезгливой жалости: возможно, когда-то могущество этого мага не знало границ, а разум был гениален, но сейчас… Сейчас распахнув себя навстречу чужой душе, чтобы подавить и занять ее место, он не смог противопоставить ничего, кроме уязвленного самолюбия непризнанного гения. Слишком мало, по сравнению с тем, что получил взамен… Что ж, иногда получить то, что желал, оборачивается худшим из зол!
И когда неизбежное свершилось, Владыка Башни Дамон Фейт с усталым вздохом все же ответил на вопрос, провожая в небытие искалечившее столько жизней проклятие:
— Я — твоя жертва, Мастер. Я — судья и палач… Я — это ты, и я не хочу жить так больше… Я устал сражаться против всех и вся, и я не желаю больше ничего из этого!
И стало по сему.
Райнарт всегда оценивал и свои, и силы противника трезво. С Эледвером Тар Форианом один на один он бы 'пообщался' с превеликим удовольствием! Однако сейчас между ними стояли еще 9 натасканных Ищеек Своры. Единственным преимуществом оставалась внезапность, и бывший герой не преминул его использовать, обрушив на эльфов, дезориентированных мгновенной рокировкой и ударом Дамона, фейерверк убийственных атак.
Возможно, он был уже не молод и всякие сражения, кроме учебных, остались в прошлом, но все же, за эти годы не было и дня, проведенного в праздном покое, а тяжесть меча не стала воспоминанием о былой бурной молодости. Да и учил мастер Райнарт отнюдь не красивым позам на показ дамам.
Бой оказался нелегким для всех и вышел коротким. Четверо из фанатиков легли один за другим от меча героя, которые тоже не бывают бывшими. Но и Райнарт был дважды ранен, а между тем, Фориан пока вовсе не снизошел до внимания, видимо занятый куда более важными делами.
Пятый… Райнарт и эльф упали одновременно, по горлу он полоснул уже вдогонку, чтобы не поднялся наверняка. Прежде, чем следующий удар другого Стража оказался роковым, окатился в сторону, выставив блок, за который сам бы уши оборвал любому из молодых петушков, прошедших через его тренировочный зал.
Вовремя — еще один из эльфов, совсем молоденький, не старше Динэ, но уже с гонором, едва не пригвоздил его к земле особенно удачным ударом. Еще один, помогал Фориану, и вот до этой парочки нужно было добраться любой ценой, это было ясно…
Внезапно Эледвер, все это время по-видимому находившийся в трансе, закричал, словно от невыносимой боли, его 'стаховку' скрутило тоже, но не настолько сильно. Досталось и остальным, зато Райнарт, получив передышку, поднялся на ноги. И увидел…
Сразу все. Впервые увидел настоящее, всегда сокрытое в по-эльфьи прекрасных глазах принца выражение — исступленную решимость на грани безумия. Фориан вскинул руки, сплетая их в мелькающей круговерти знаков и… пел! Не обращая внимания на то, что его партнер становится все больше похож даже не на потрепанного порядком эльфа, а на ходячую мумию из подвалов некроманта-извращенца.
Двое других Стража бросились к Эледве-тар, забыв обо всем ином и на ходу сплетая руки в очередных чародейских знаках. Только тот, самый молоденький из Ищеек, застыл, так и не опустив оружие, с ужасом переводя взгляд с командира на горизонт. А там…
Рузанна, стоявшая на самой границе, — и как чародейка, само собой, — видела куда больше!
…Сначала это напоминало клубящиеся валы черного дыма, идущего от подножия Башни. Он густел, наливался антрацитово глянцевой глубиной цвета, постепенно переходя в тягучую волну, стремительно нарастающую от Башни и сминающую все на своем пути. Как будто круги расходились по нефтяной жиже от брошенного ядра катапульты…
Уповать на избавление было бессмысленно, и, вцепившись в Посох так, что едва не переломала пальцы вместе с ногтями, Рузанна не двинулась с места, точно загораживая собой от новой напасти тех, кто все еще был за ее спиной. Наверное, это и называется смотреть в лицо смерти…
Докатившись до края Пустоши, поток пошел вверх, словно исполинское цунами набирало разбег, но пенный гребень опрокинулся не вперед, за пределы границы, а назад, в себя, разбиваясь о стены Башни. Тьма снова вздыбилась, поднимаясь еще выше и внезапно начиная смыкаться вокруг нее лепестками хищного цветка мухоловки, но, не успев даже полностью соединиться, чудовищный бутон сжался теснее, теряя очертания. Черные нити кокона захлестывались все туже и все быстрее, пронизываясь насквозь. В какой-то момент, мир содрогнулся, замерев, а потом…