Кроме того, чтобы привести в движение все механизмы и задействовать всех возможных участников столкновения ему понадобилось совсем немного времени. Тем более напрашивается вывод, что предыдущие двадцать лет ему это было попросту не нужно. Дальше больше: конфликт назрел, до начала войны остается одно слово, а он выкладывает на стол все карты, отдает даром бесценные сведения…
Потому что хочет для себя и своих детей не могущества Башни и власти, которую она дает, а свободной судьбы. Какие еще нужны доказательства!
А значит, она сейчас делает правильный выбор.
Сборы были недолгими. Рузанна оставила сообщение для Совета с подробными объяснениями, уделив особое внимание возобновлению действий Стражей, и ясно указав, что более полные пояснения даст по возвращению. После чего перенеслась туда, где ее наверняка ждали.
И дело было вовсе не в Клятве, отнюдь.
Хозяйка дома отнеслась к появлению леди Совета с подозрением и плохо скрытой неприязнью.
— Совет решил оказать содействие? — казалось, сама мысль об этом ее глубоко удивляла.
— Я действую не от имени Совета, а всего лишь от своего собственного, — мягко ответила Лизелле Рузанна.
Молодая женщина только скривила губы в подобии улыбки. Сомнения относительно того, не пытаются ли теперь провернуть уже с самим Черным лордом тот же прием, который когда-то предлагали ей применить с Дамиром, — был написан у Лизеллы на лице крупными буквами. А что, очередная белая магесса, довольно молодая и миловидная, и даже тоже рыжая, как покойная Алагерда — вдруг бывший Властелин проникнется и растает… Судя по решительному виду девушки, и в этом вопросе, который наивные мужчины могут упустить, давать господина Башни в обиду был никто не намерен.
— Мастер наверху, — все же накидываться с упреками пока повода не было.
— Я посмотрю Сивилла, — согласилась Рузанна.
Поднявшись вслед за молчаливой горничной, она невольно сбилась с шага, увидев того, о ком думала только что. Предназначенная ей легкая улыбка отозвалась странным дергающим ощущением в груди, и на ум пришло избитое сравнение с летящей на свет бабочкой.
— Так и думала, что застану вас на посту у больного! — да, ровный, деловой и в меру дружелюбный тон именно то, что нужно.
— Профессиональная привычка должно быть, — вскользь дернул плечом Дамон, вошли они вместе.
Дежурившая Мелисента, аккуратно смачивала губы раненного. При их появлении она выпрямилась и вернулась в свое кресло, уступив место магам, однако во взглядах, то и дело бросаемых девочкой поверх книги, сквозила искренняя тревога: вытянувший на постели юноша был бледнее простыней, на которых лежал.
Правда, Сивилл находился в полном сознании, при виде белой магессы он вздрогнул и дернулся в сторону Дамона. Маг немедленно сел рядом, успокаивая и отвлекая его внимание от действий волшебницы:
— Напугал ты нас порядком вчера! Надо же, умирать он надумал… — в ответ на трепет ресниц, твердая ладонь ободряюще сжалась на узкой кисти, когда-то давно поврежденной очередным непродуманным экспериментом.
Результаты даже беглого осмотра действительно обнадеживали: хотя выздоровление не обещало быть быстрым, парень в самом деле выкарабкается, при чем, даже если придется обходиться без помощи целителей… Поле мерцало ровно и насыщено, пульс под чуткими пальцами был уверенным, четким, а небольшой жар — не опасным. Швы не мокли, не кровоточили, амулет, оставленный Рузанной вчера, оказался израсходованным меньше, чем наполовину, а сейчас он к тому же получил мощную подпитку от обоих магов.
— Мастер…
Дамон ощутил бессознательно тянущуюся к нему связь, и юношу пришлось осторожно осадить.
— Ингер… нашли? — голос был едва слышен, но не менее настойчив и требователен.
Дамон молча покачал головой, и Сивилл отвернулся с прерывистым вздохом.
— Простите… я ничего не сделал…
— А ты что-то мог сделать? — Дамон выразительно приподнял брови, — Сколько их было?
— Больше десятка… не знаю…
— Сивилл! Это Свора, натасканные убийцы. Звучит странно, но тебе повезло: тебя просто не сочли достойным противником, — тон снова смягчился, — Я знаю, что ты пытался защитить Ингер. Спасибо!
Разноцветные глаза, поддернутые пеленой слабости и боли, потрясенно распахнулись: спасибо… За что? За то, что даже не сумел закрыть собой девочку, которая теперь оказалась в руках, по собственному признанию мастера Фейта, — хладнокровных расчетливых убийц? И почему он еще здесь, вместо того, чтобы их преследовать, — возится с абсолютно чужим бесполезным недоразумением, чья смерть невеликая потеря… Даже на кромку Перехода за ним пошел! Неужели слова, которые заставили его вернуться, — единственное, что он помнил, — могут быть правдой? Почему, зачем…
Это было что-то, что он еще не понял, но внезапно Сивилл вспомнил нечто куда более важное:
— Мастер, когда… найдете их… заберите Динэ! Его затравят. Они… что-нибудь сделают с ним… Он ни в чем не виноват… Его отец…
— Его отец ранил тебя?!
Собиравшаяся выйти, чтобы не мешать, Рузанна задержалась у дверей, донельзя удивленная неожиданно бурной реакцией более чем сдержанного мага.
Юноша согласно опустил ресницы: короткий разговор и горячая просьба исчерпали невеликие силы почти полностью.
— Командовал отрядом он? — продолжал настаивать Дамон.
— Командиров было двое… — Сивилл уже едва мог шептать, расспрашивать его дальше не имело смысла, и было бы попросту издевательством.
— Конечно, я его не брошу! — как само собой разумеющееся пообещал вернувший себе самообладание маг, — А ты пока отдыхай и поправляйся.
Юноша уснул мгновенно от минимального воздействия, однако Дамон не торопился уйти. Неужели он лечил, принял к себе, не просто Стража, а сына своего злейшего персонального врага? Для большинства людей эльфы все на одно распрекрасное лицо, но на самом деле Диниэр ничем на Фориана не похож, и глаза синие, волосы другого цвета… Хотя, последнее не показатель.
То, что Динэ мог об этом умолчать, объяснимо. И вполне в духе Фориана превратить сына в Ищейку, живое оружие, в одиночку послать мальчишку на опаснейшее задание с целью проверить справится ли, пригоден к высокой миссии…
Фориан. Нет, Эледвер, Лер… Друг, так и не ставший другом.
Иногда казалось, что надменный холодный эльф стремится быть ближе любого другого: ученика, прислужника… ближе любой женщины, хотя оба не из таких. Во всяком случае, Лер никогда, в отличие от той же Ванды, не просил разрешения поразвлечься с пленными.
Там, в Башне, — когда он снова смог, и пока еще мог мыслить и соображать, — жгла даже не боль предательства, а злоба от осознания собственной глупости! Ведь сам же нарушил собственные правила, подпустил к себе, как никого… Разве не законченный идиотизм для Властелина Башни идти на поводу у отголосков детских мечтаний? И банального тщеславия: смотрите, мне кланяется и только что в рот не заглядывает настоящий принц Дивного народа!
Лер, на пару с Раинн, тренировал его собственных Гончих. Отчего не задался вопросом, откуда у утонченного эльфа, высокородного принца — выучка бойцового пса?
Ошибка? Да, ошибка, стоившая ему не один год жизни. И все же… Было в том нечто иное. Дамон снова взглянул на спящего умиротворенного юношу. Сивилл-Сивилл, честь тебе и хвала: даже умирая заботиться о друге… И как же мало в тебе оказалось забавного, магеныш!
А то, что есть настоящего — не каждому дано, спасибо, что вовремя напомнил!
По этим правилам он больше не играет. Пусть даже Диниэр имеет к Эледверу Тар Фориану самое прямое отношение, сейчас — это должно что-то менять? Пожалуй, единственное — именно то, о чем говорил Сивилл. Эльфенку и так не простили бы связи с темными, а если в довершении ко всему речь идет о сыне командора и принце крови: Фориан просто обязан устроить показательное разбирательство!
С однозначным окончанием. Принц должен быть примером, олицетворением идеала, ни шагу от традиций. Диниэр держался хорошо в последнее время, но он все же подавлен, выбит из колеи, и убедить его не составит труда: как бы сам не подставил вены под нож доброжелателей, жаждущих помочь ему 'смыть позор и бесчестье'!..