— Привет, кроха, как поживаешь? — как меня только не называли за это время, и где их толерантность, ироды.
— Все отлично, я буду тётей! — слова вылетели сами по себе, и я в первый раз сама трезво оценила это выражение. «Господи, я стану тётей!» — Тимон станет отцом!
— Ну даёт папанька. Поднимает демографический уровень страны, красавчик, — сказал Дима, обнимавший одной рукой плечо рыжули. — А ты чего одна тут?
— Забегалась, вот и решила отдохнуть и посидеть здесь. Я наблюдаю, у вас уже любовная идиллия. Аж смотреть тошно, — со смехом сказала я, прикидываясь одинокой среди влюбленных парочек.
— Да нет, мы просто трахаемся.
— Симпатия, она хотела сказать, что у нас взаимная симпатия, — спокойно сказал парень.
Пока рыжуля говорила о том, что порше у Димы так себе, но другой агрегат ее устраивает, я поедала информацию и мороженое со всем удовольствием.
— Кстати, мы собирались в приличный клуб, я тут пропуски достал, как раз их три, пойдёшь с нами?
— Не, не, ребят, у меня сил вообще нет, плевать на наглость, довезите лучше до дома.
— Там кальян есть, поехали, это не вопрос.
Время ровно десять вечера, а я еду в клуб с этой садистской парочкой. Хотя в это время я уже должна спать в обнимку со своим плюшевым зайкой.
— У меня неподходящая одежда для этого, еще не поздно домой поехать. — Я не сдавалась.
— Пойдут и чёрные джинсы со свитером, тем более всем плевать когда у тебя вип-пропуски. Делай, что хочешь, в чём хочешь, и с кем. — Полковников тоже не сдавался. А я все глазела на то как парень массирует рыжуле ногу. Чёрт, чувствую себя монашкой.
При входе в здание клуба вышибала посмотрел пропуски, и другой такой же повел нас наверх, а не прямо, куда шли остальные.
Широкая комната, какие-то люди сидящие на кожаном диване, явно друзья Димы, кальян на столе и бар с напитками. Ноги сами несли меня в обитель алкоголя, всё началось с фразы: «Текилу, пожалуйста».
***
Так получилось, что домой я пришла только в два часа утра, слегка поддатая, и увидела трогающее зрелище: мама лежала на диване, а около её колен сопел Тима. Даже кот спал. Я не стала нарушать идиллию, да и сама я вымоталась. Насыпала корм коту, чтобы не начал орать и просить еды. Накрыла маму с Тимой пледом, благо они не проснулись и поплелась спать. Но я услышала вибрацию телефона, ах да, точно, я отключила звук, так как всё время кто-то названивал.
— Алло. Кто это? — полушёпотом спросила я.
— Шлю-юшка моя-я, приезжай, пожалуйста, кроме тебя у меня больше никого нет, — у меня кровь из ушей полилась, Орловский просто орал в трубку, он был пьян.
— Не ори, шлюхан, что тебе надо от меня? — моя внутренняя богиня смелости плясала победный танец.
— Мой хороший товарищ около твоего дома, он отвезет тебя ко мне, принцесса, приезжай, — он стал говорить тише, казалось, он так устал и вымотался. Алкоголь делал свое дело, я не совсем понимала ситуацию. — У меня кровь бегает, ха-ха, кажется, осколок глубоко вошёл.
— Какой осколок, Вадим?! Орловский, блять, быстро говори, что стряслось!
— Осколок в шее. Мне всё труднее говорить, принцесса.
========== 8. Гипс не помеха нашим плотским утехам. ==========
Милый. Эгоистичный. Красивый. Авторитарный. Дружелюбный. Высокомерный. В общем, раздолбай.
Такое чувство, что в груди появилась огромная дыра, поглощающая изнутри. Пробоина в самом сердце, больно давящая, сжимающая орган души. Как же больно. Какой к чёрту осколок? Какого чёрта мне не плевать? Я не понимала, в голове просто вакханалия.
Да ещё и приступ страха. Такого не было с тех пор, как потеряла новый телефончик. Всё пыталась найти его, зная, что непостижимая кара ждёт меня дома, если не найду его. Но сейчас всё намного хуже. Тут боишься не за себя, а за человека, очень важного для тебя. Это чувство, будто потеряешь самое важное. Самое родное. Нет. Я так не могу.
Времени на переодевание нет. Я не знаю, спятил ли этот парень и что у него на уме. Быть может, он наглотался чего, и звонит теперь кому не лень. Но этот избалованный болван запал мне в душу. Ну жизнь, конечно, я за него не отдам. Быстрее в ад за оду копеечку продам.
Здорово он меня напугал, потому что я летела как чумовая во двор, в машину к какому-то незнакомому типу. Но, а что делать, раз я у него единственная, почему не наведаться. » — Только о себе любимой думаешь, Миронова, », — должен же меня хоть кто-то любить. Вот и приятно, когда об этом говорят.
Водитель еще удумал дверь мне открыть. К чёрту толерантность. Как будто времени у нас вагон. Я с дури открываю дверь и лезу на заднее сиденье, прикрикивая, кажется уже зрелого мужчину, тащить свою задницу к рулю и везти меня к этому засранцу.
Атмосфера просто чудесная: запыхавшаяся кобыла со злобной рожей в пижаме с зайкой и шортах и охреневший мужик, должно быть, многое повидавший в своей жизни. Благо, ветровку чёрную прихватила. Хоть что-то радует.
Поездка до его обиталища заняла как будто целую вечность, но прошло от силы пятнадцать минут. Мы подъехали к каким-то воротам, там был охранный пост. После того, как нас пропустили, водитель припарковался. Благо, мне не пришлось ждать этого дядю, и он повёл меня к моему «возлюбленному».
Входная дверь была открыта, внутри было темно. Я вошла в большую прихожую и начала звать Вадима. Я ринулась туда, откуда исходил свет. Картина маслом: гостиная, будто после нашествия хулиганов с битами, мелкие предметы комнаты валялись везде, где только можно, свет исходил только из упавшего на пол торшера, а стеклянный шкафчик стоявший напротив спинки дивана был с разбитым стеклом.
Красивый был только вид, за которым можно было наблюдать из-за стеклянной стены напротив. Как больно наблюдать за испорченной обстановкой интерьера, мне, как любителю-дизайнеру-перфекционисту было горько смотреть на это.
» — Любимый постарался, кто же ещё, »— подумала я, закатив глаза. Я начала искать его глазами и обнаружила за диваном с бутылкой голубого ликера.
— Ты ненормальный, не говори только, что ты от скуки всё это сделал. Не говори, что просто собутыльника себе искал, поэтому мне позвонил, не то я тебя задушу, — я говорила со всей своей раздраженностью, ведь он был причиной всего этого переполоха.
— Прекрасный принц счастлив видеть свою принцессу, — его голос еле слышно — охрипший, слабый. Я подошла к нему. Вид у него был потрепанный, а кулаки все раскровавленные.
— Вадим, что случилось? Нужно обработать твои раны, — раздражение сменилось на волнение, он словно птичка, разбившаяся об окно: такой же помятый.
— Принцесса, до нашей свадьбы заживёт. Только вот пить больно, шея ноет… — я совсем забыла об осколке, котором он говорил. Орловский сидел, облокотившись на спинку кожаного дивана, по шее стекала красная жидкость. Я сильно перепугалась и побежала за аптечкой. Даже не знаю, как оказалась на кухне и нашла её, будто уже была здесь.
Примчавшись, я аккуратно села сверху парня, отчего он слегка вздохнул. Шея была задета осколком, не сильно вошедшим в кожу на шее, повезло, иначе первой помощью не обошлось бы.
— Дурак, тебя только это волнует?! Как бы выпить? Я бы тебя прямо здесь прикончила, ты вообще знаешь, сколько сейчас времени?! — сказала я, подавляя свои желания. Конечно, я злилась. Что было бы, если бы я не приехала? Рана небольшая, но мало ли что он мог натворить и усугубить положение. Я… Я могла потерять его…
— Не бурчи, мелкая, — он начал улыбаться, я даже залюбовалась его детской, такой беззаботной улыбкой, из-за чего неосторожно задела осколок. Парень сразу же перестал улыбаться, и начал шипеть: — Ай, ай, больно! Ты специально, да? Вот станет мне лучше, я тебя накажу.
— Как маленький, ей-богу, — я тоже невольно улыбнулась, обрабатывая парню рану. Пришлось подуть на неё, чтобы ему было легче. — Терпи, почти всё.