Чингис-хан «собрал всех полководцев в Черном лесу на реке Тола и спросил: "Кто именно сможет пойти для меня карательным походом на меркитов?" Субэдэй попросил поручение себе, государь укрепился [в своем решении] и разрешил это» [18, с. 226]. Действительно, уничтожение меркитов, как подчеркивалось выше, являлось принципиальным для Чингис-хана мероприятием, но важно (и это в полной мере подтвердят события ближайших лет), что поход против своих давних врагов великий каан прежде всего увязывал с готовившимся им вторжением в Государство хорезмшахов, во владения кара-киданей (Си Ляо), а также захватом степного пространства вплоть до Яика[10] и покорением населявших его канглов, кимаков, огузов, кипчаков и башкир. Основные джайляу последних находились в пределах Южного Урала, однако, как известно, их племена вольны были кочевать и в Зауралье, и в Западной Сибири, и по северным областям Дешта, а следовательно, подпадали под готовившийся удар.
Весьма символично и то, что ответственным за предстоящее предприятие Чингис-хан назначил своего «свирепого пса» Субэдэй-багатура и не ошибся в выборе, тем более что тот уже несколько раз наведывался за Тарбагатайский перевал, участвуя в операциях по нейтрализации найманского царевича Кучулука и уничтожению меркитского вождя Тохтоа-бека.
Недаром Г. А. Федоров-Давыдов отмечал, что с определенного момента «…Субедей-Бахадур стал в среде монгольских военачальников настоящим "специалистом" по западным походам: без него не обходилась ни одна военная акция монголов против западных народностей» [46, с. 231]. Я не зря акцентирую внимание на личности Субэдэя, и даже не потому, что во многом, именно благодаря ему — ярчайшему представителю своего жестокого века, оставившему о себе печальную память как о беспощадном завоевателе в разных частях Евразии, от Венгрии до Китая, — на полях сражений была обеспечена слава монгольского оружия. Главная причина в том, что его деятельность как полководца и дипломата являлась «основополагающим стержнем всех мероприятий, проводимых завоевателями и направленных на утверждение политического господства в этой части континента (в данном случае Волго-Уральского региона. — В.З.)» [15, с. 159]. В рамках рассматриваемой темы — противостояния монголов и башкир — важно особо подчеркнуть, что при непосредственном участии Субэдэя это противостояние проистекало на протяжении более чем полутора десятков лет и именно Субэдэем в конце концов была поставлена последняя точка в этом конфликте.
Сразу же после распоряжений Чингис-хана Субэдэй направился со своим туменом на запад, в район хребта Тарбагатай, в местность, хорошо ему знакомую по прежним походам. Там он начал тщательную подготовку к предстоящей войне. Особое внимание уделялось внезапности нападения. Меркиты-«грешники» спокойно зимовали по другую сторону гор, до последней минуты не подозревая, что их ожидает. А Субэдэй «выбрал помощником полководца Алчу и назначил [его] в авангард с сотней людей, чтобы рассмотреть его достоинства и недостатки [в деле], он дал наставление Алчу, сказав так: "Ты, когда будешь останавливаться на ночлег, обязательно держи детскую утварь наготове, чтобы, уходя, оставить ее — пусть будет похоже на то, как будто [вы] убегаете, захватив с собой семьи"» [18, с. 226]. Алча, как только появилась возможность, перешел перевал и начал выполнять нерыцарское поручение своего темника. «Субэдэй же двигался вслед [за ним]» [18, с. 226], помня уже о наказе Чингис-хана, данном ему когда-то, «подкрадывайтесь, как крадется ревнивая супруга» [13, с. 196]. Алча отлично справился с поставленной задачей, ловушка сработала. Меркиты, увлеченные преследованием «мирного» обока, попали под удар полнокровного монгольского тумена, «оказались не готовыми [к нападению]» [18, с. 226] и, понеся определенные потери, начали уходить на запад вдоль северного берега озера Балхаш. Куду, их вождь, был очень опытным степным военачальником, знавшим все приемы ведения войны на открытых пространствах. Отступая, он собирал силы для новой схватки с корпусом Субэдэя уже на равных, но просчитался. Чингис-хан усилил Субэдэя за счет отправки к нему Тохучар-нойона [39, с. 177], ведущего к месту действия еще один тумен. Таким образом, после соединения двух корпусов в распоряжении каждого из монгольских полководцев имелось по полнокровному тумену воинов, а значит, в Деште появилась прошедшая горнило войны с Цзинь армия[11], способная решать не только тактические, как разгром меркитов, но и стратегические задачи — захват степных пространств, примыкавших с севера к Государству хорезмшахов и превращавшихся отныне в очередной плацдарм для осуществления дальнейших агрессивных замыслов Чингис-хана, направленных в том числе против народов Поволжско-Уральского региона.
11
Следует помнить, что монгольский тумен, по штатному расписанию насчитывавший 10 тысяч воинов, мог иметь в своем составе как большее, так и меньшее количество бойцов. В данном случае корпуса Субэдэя и Тохучара в связи с дальностью похода были полностью укомплектованы и шли «о двуконь», то есть имея в запасе двух, а то и трех коней на каждого всадника.