Снова появилась Клото:
— А ты точно уверена в том, что должна нас покинуть, Атропос? Ты же знаешь, мы были бы рады, если бы ты осталась.
— Я должна, — ответила Атропос, снова взяв тело под контроль. — То, что я обязана сделать, не сделает никто вместо меня. Боюсь, нам придется предложить мое место первой женщине, которая согласится его занять, даже если она и не окажется самой лучшей кандидатурой. Мне не нравится такая перспектива, но ничего другого не остается.
Вместо нее возникла Лахесис.
— Ты имеешь полное право закончить свою службу тогда, когда пожелаешь. Мы обязаны тебя поддерживать и помогать, как помогали предшественнице Клото, когда она решила выйти замуж за японского мастера боевых искусств. Что ж, как-нибудь справимся; в конце концов, все всегда приходит в норму. Ведь твоей преемнице не придется действовать в одиночку, мы будем рядом. — Но видно было, что ее это не очень радует.
— А можно мне… — неуверенно начала Орлин.
Лахесис взглянула на нее:
— Орлин… я совсем забыла, что ты с нами! Конечно же, мы вернем тебя в Жилище!
— Нет, я хотела спросить вас про смену одного из аспектов. Это обязательно должна быть женщина?
Лахесис помолчала немного.
— Ну нет. Конечно, нет, — ответила она. — Никакая из инкарнаций не должна быть того или другого пола. Хотя мой опыт… нет, не обязательно женщина.
— Мне кажется, я знаю мужчину, который вам подойдет и который, возможно, примет ваше предложение, — сказала Орлин. — Если вы готовы рассмотреть его кандидатуру…
Джоли и Вита, до сих пор молчавшие и предоставившие действовать Орлин, вдруг ожили.
— Ты случайно имеешь в виду… — начала Джоли.
— …не Рока? — закончила Вита.
— Кто он такой? — спросила Лахесис.
— Его зовут Николай, — ответила Орлин.
Джоли и Вита немного успокоились, хотя их и удивили слова Орлин, которая после своей смерти и встречи с Нокс, кажется, начала приходить в себя и вникать в окружающую ее жизнь.
— Старый цыган, вдовец, его единственная дочь вышла замуж и уехала. По правде говоря, я не знаю, жив ли он еще, но…
Лахесис расставила руки в стороны, между ее ладонями тут же возникла паутина — кусок Гобелена Жизни. Она внимательно вгляделась в рисунок.
— Он жив, — сказала она, свела руки вместе, и паутина исчезла, осталась лишь одна нить.
И вот они уже отправились в новое путешествие и вскоре остановились в маленькой деревушке на юге Франции. Лачуга старого цыгана совсем не изменилась, как, впрочем, и он сам. Когда Орб с ним познакомилась, ему было лет шестьдесят; сейчас ему исполнилось восемьдесят, он передвигался медленно, с трудом, но по-прежнему сам себя обслуживал, как это принято у цыган.
Атропос появилась перед ним.
— Николай, — позвала она.
Глаза старика остановились на ней.
— Я тебя слышу, Госпожа нитей! Чего ты от меня хочешь?
— Ты умеешь судить людей?
— Великолепно! — ответил он. — Могу с первого взгляда сказать, сколько у человека денег и какую сумму он готов отдать за безделушку.
Атропос улыбнулась:
— Ну, на такое способен любой цыган. Предположим, тебе нужно принять решение, касающееся его жизни?
— Человек делает то, что должен. Но мы не любим убивать. Такая необходимость возникает редко.
— Хорошо, я не буду темнить. Я Судьба. У меня есть три аспекта, я должна заменить один из них до конца сегодняшнего дня. Мы рассматриваем тебя в качестве одной из возможных кандидатур, но не уверены, что готовы предложить такую службу мужчине вообще и тебе в частности. Если тебя наше предложение заинтересовало, ты должен убедить нас — всех троих… и, вполне возможно, мы будем вести себя не слишком милосердно. Мы не дадим тебе подумать; время поджимает, и если ты категорически против, нам придется отправиться на новые поиски.
— Цыгане способны быстро оценить новую ситуацию, — не моргнув, ответил Николай. — Ответьте на три моих вопроса, и я отвечу на все ваши.
— Спрашивай.
— Какой аспект?
Атропос дотронулась до своей полной груди.
— Нужно заменить меня — Атропос. Я перерезаю нити жизни.
— Получу ли я полную свободу?
— Нет. Тебе придется постоянно заботиться о благополучии всего Гобелена Жизни, об интересах остальных аспектов и инкарнаций. Нити никогда не перерезаются случайным образом, это очень серьезное дело. Но, при соблюдении законов, ты будешь иметь определенную свободу. Никто не станет оспаривать твое мнение.
— А у меня будет время для музыки, танцев и рассказов?
— Если захочешь.
— Тогда считайте, что меня ваше предложение заинтересовало.
Атропос посмотрела на него:
— Ты ничего не спросил ни про волшебство, ни про бессмертие, ни про власть.
— Нет никакой необходимости. Я знаю, что такое инкарнация. Я знаю, каким могуществом они обладают. Я знаю, что они бессмертны ровно столько, сколько пожелают. Я знаю, они могут выбирать внешность, что один из аспектов Судьбы всегда молод и прекрасен.
— Тебе от этого не будет никакого прока, — предупредила Атропос. — Только один аспект владеет телом, два остальных становятся всего лишь мыслями. Ты никогда не сможешь прикоснуться к Клото.
— Зато какое удовольствие находиться рядом с ней!
— В таком случае пусть она первая задаст тебе свои вопросы, — мрачно предложила Атропос.
Появилась Клото, обманчиво юная и задорная.
— Итак, ты любишь танцевать… А как твою любовь соотнести с таким серьезным делом, как перерезание нитей жизни?
— Чего стоит жизнь без радости и веселья? Каждому смертному постоянно приходится решать серьезные проблемы. Отдохнуть от них мы можем лишь в невинных удовольствиях, даруемых нам жизнью — музыка, танцы и радости соблазнительной плоти вроде твоей.
Казалось, на Клото его слова не произвели никакого впечатления.
— Если бы ты знал, что завтра должен умереть, ты стал бы танцевать сегодня?
— Да! Я постоянно смотрю смерти в лицо, в особенности сейчас, когда моя жизнь почти подошла к концу, и потому наслаждаюсь каждой дарованной мне минутой. Не может быть лучше смерти, чем со скрипкой в руках, песней на устах и красавицей, на которую ты смотришь.
Клото все еще сомневалась:
— Я хочу посмотреть, как ты танцуешь.
— Мне нужна партнерша.
Клото поколебалась несколько секунд — ей явно не хотелось отвлекаться от своих расспросов и самой принимать участие в танце.
— Давай я! — вскричала Вита. — Мне кажется, он здорово танцует!
— Ладно, — согласилась Орлин и передала ей тело.
— Я буду с тобой, танцевать! — вскричала Вита. — Только я не знаю тананы!
— Учись! — сказал Николай и встал в первую позу. Его совершенно не удивило ее появление ниоткуда. — Встань напротив меня, смотри мне в глаза. А теперь повторяй то, что делаю я. — Он показал, и возникло ощущение, будто он сбросил лет сорок.
Вита следовала его указаниям, сначала смущенно, затем более уверенно. Вскоре девушка уже легко исполняла некоторые па тананы и постепенно становилась все соблазнительнее и соблазнительнее. Бедра Виты двигались быстро, равномерно — в подражание страстному слиянию двух тел. Ее грудь вздымалась и трепетала, словно сама собой. Но самое сильное впечатление производили движения головы, в особенности глаза. Она смотрела на своего партнера из-под опущенных ресниц и разметанных волос, чуть наклонив голову вбок, а Николай отвечал ей такими откровенными взглядами, что Вита в какой-то момент даже вспыхнула от смущения.
Джоли знала, что цыгане считаются народом, обожающим плотские утехи; теперь она убедилась в том, что это чистая правда. Они превратили сексуальное влечение в искусство, причем абсолютно лишенное стыда: они просто не знали, чего нужно стыдиться. Джоли почувствовала, какой восторг испытывает Вита; почти с таким же удовольствием она занималась любовью с Роком!
Тем временем Клото наблюдала за происходящим. Осторожность постепенно сменилась интересом, а затем и возбуждением. Ее тело повторяло движения Виты. И вот она поняла, что больше не может оставаться на месте, — сделала шаг вперед, присоединилась к танцу.