Выбрать главу

Что же на счет герцогства Суовер, согласно новому имперскому уложению, власть над землями перешла назначенному туда императором новому губернатору, хотя название земель менять не стали. То есть, если по-простому – вроде и герцогство, но главный губернатор, который, по счастливому совпадению, был самим герцогом де Суовером… Странные реформы императора, многим в стране казались диковатыми, но мне, как простолюдину, идея передачи власти от исторических владельцев к назначенным лично короной нравилась очень сильно. Как говорят слухи, это все часть масштабных реформ в управлении империей, которую долгое время пытался провести сам император.

Что же сказать обо мне, то я был сыном первой супруги старосты нашей деревни, к сожалению, матушка отправилась за Грань сразу после моего рождения, от чего несколько лет меня воспитывала няня - соседка. Славная была женщина, добра, жаль не прожила много, очень жаль.

При этом, мой отец же не то, чтоб долго горевал после смерти моей матери, он подождал, как в соседней деревне готовой к выданью станет местная красавица Анита. Заплатил за нее родителям целой коровой, а девушка же, в свою очередь поставила первым и главным условием, чтоб меня в ее доме не было, видимо принять пасынка для нее было чем-то особенно сложным. Благо наша деревенька была самая крупная в округе и у нас имелась церковь Создателя.

Наш дьякон, отец Маланий с радостью взял меня к себе в помощники и ученики, чтобы передать, так сказать Слово Божие и свой огромный опыт. Церковь, хоть и была одна на несколько соседних деревень, но при этом в церкви, из-за характера святого отца, никто кроме него и не служил.

Отец Маланий научил меня грамоте, колоть дрова, считать подати в медяках и беличьих шкурках, составлять просительные письма в поместную церковь герцогства и многому другому. Не смотря на всю его добродетель, был у него один серьезный минус – любил он выпить, а меры не знал совсем.

А стоило ему напиться, так он в тот же миг забывал о своей святой службе и становится обыкновенным деревенским пьяницей. Когда я был помладше, он совсем уж, не стесняясь лика Создателя, лупил меня, чем под руку попадется, а наутро же бежал замаливать грехи,

И так каждый день, лет до пятнадцати, когда я уже был уже выше отца Малания, и бить меня ему стало боязно. Забавно, как потом оказалось, что именно из-за его небольшой слабости к чрезмерному употреблению крепких напитков, он и был отправлен нести свет Единой Веры в нашу деревню.

Не смотря на его очевидные проблемы, он все же к моему воспитанию относился довольно серьезно, и некогда даже видел меня служащим церкви, обещал отправить меня учиться в семинарию, чтобы, когда он состарится, я принял его старую покосившуюся церковь во владение, и нес крестьянам свет истиной веры. Ну и опустошал их запасы настоек…подношений медяками крестьяне много дать не могли, но вот бражку катали регулярно.

В тот знаменательный день, две недели назад, я, как и обычно тянул по деревне волокуши с дровами. Церковь надо было бы протопить перед воскресной службой, на севере весна приходит поздно и у нас ночами бывает холодно, из-за этого в домах часто пахнет сыростью.

У отца Малания жуткая аллергия на сырость, которую ему приходилось постоянно лечить крепкими настойками, о чем он мне регулярно и напоминал. Хотя и дрова можно было в случае чего легко обменять на что-нибудь полезное.

И вот, когда моя спина уже совсем заныла, я приподнял глаза от дороги, как заметил преградившего ее всадника. Высокий, крепкий мужчина, за поясом у него был меч, сам он облачен в форму имперской гвардии, яркая, желтая накидка на кожаном доспехе, меч с навершием в виде головы ястреба.

- Эй, малец, ты чей?

Так, чему меня учил священник? Вид смиренный, голос спокойный и согласный со всем:

- Церковный я, господин, вон там, в центре деревни серое здание, это церковь наша, отца настоятеля Малания. Он сейчас там, господин.

Всадник развернул коня и поскакал в церковь, а как только оказался возле, легко и резво со выскочил из седла, накинул поводья на изгородь, после чего отбросил калитку и вошел в церковь.

Я отнес дрова в дровницу, аккуратно их разложил, сполоснул руки в бочке и зашел через черный ход в церковь. Мне, как послушнику, вне службы входить через главный вход запрещалось. Хотя запрет был вызван тем, что чаще всего главный вход был закрыт, чтоб люди не ломились почем зря, да и не впускали холод внутрь.