Давина на мгновение пришла в себя, но снова отключилась. Голове болела слишком сильно, во всем теле была слабость и её сильно тошнило. Девушке казалось, что еще немного и, она попросту вырвет все свои внутренности.
Эстер перестала читать заклинание и вышла из комнаты, где возле двери собралось все семейство, а Кол, не находящий себе места, наматывал круги перед дверью собственной комнаты.
— Мам, как Давина?! — спросил младший Майклсон мать сразу же, как та открыла дверь.
— Простое расстройство желудка. Я сейчас приготовлю отвар и, ей станет легче, — соврала Эстер, которая решила, что сначала лучше поговорить с Давиной прежде, чем что-либо говорить Колу. Да и еще кое-что помимо отвара нужно было дать девушке, а потом и разобраться с этим не помешает, пока что без ведома остальных членов семьи.
— К ней можно?
— Можешь зайти на пару минут, только она пока без сознания, — ласково проговорила Эстер, а ее голос даже не дрогнул. Как ни крути, а врать она умела просто превосходно, ведь пока не обратила своих детей в вампиров, ее муж даже не знал об интрижке жены.
Кол сразу же вошел в комнату, а за ним и Ребекка с Кэролайн, которые не меньше Кола волновались за подругу.
Эстер же направилась на кухню, делать отвар, за ней направились Финн и Клаус.
— Мам, с ней точно все в порядке? — спросил Клаус, который как всегда включил своих верных спутников по жизни: параною и недоверие, хотя в этот списочек можно добавить и неверие в то, что в их семье может быть что-то хорошо. Хотя последний фактор он обычно ото всех скрывал, ведь не привык показывать слабости, а это чувство считал слабостью.
— Никлаус, с ней все в порядке. Я сейчас сделаю отвар, она его выпьет, поспит немножко, хотя желательно до завтрашнего утра и с ней все будет хорошо, — улыбнулась Эстер. — Я удивлена.
— Чем же это? — спросил гибрид, который не понял, чем так удивил свою мать, ведь ее редко чем удивишь. Пять лет назад, это были новые заклинание, телефоны и то, что девушки носят штаны, а собаки лучшие друзья людей.
— Раньше ты не беспокоился о ком-то, кроме себя и своих амбиций, а сейчас спросил о состоянии Давины, — пояснила Эстер.
— Я больше волнуюсь за Кола. Воскрешение Миры Джейн, а теперь не понятно что с Давиной, кроме того, Лиам точно жаждет его смерти больше, чем остальных членов нашей семьи. Так что у меня есть причины волноваться за него. Я не хочу, чтобы все повторилось и его пришлось запирать в гроб тогда, когда я сам себе поклялся, что он там больше не окажется. Так что не удивляйся, матушка, что я волнуюсь за младшего брата, в котором души не чаю, в тайне и ему об ни слова. Кроме того, по нашей милости он вынес столько всего, что с него уже попросту хватит. И ты как ни кто причастна к его бедам за эти тысячу лет, так что должна не только понимать, но и разделять мое волнение. А оно поверь очень велико! — Высказался Клаус и сам удивился тому, что сказал. Ведь проявлять эмоции или показывать свою заботу о Коле, которую не показывал ранее, не в его стиле. Эстер лишь улыбнулась и начала делать отвар. Финн покинул кухню еще до высказывания Клауса, так как понял, что его помощь матери не требуется, так что эти слова услышали только Эстер и Элайджа, который стоял в тот момент рядом с кухней.
Элайджа решил не заходить на кухню, чтобы не смущать младшего еще больше. Когда тысячу лет назад, Никлаус предлагал бежать от отца, то он отказался, ведь боялся оставить Кола и Ребекку под опеку отца, да и знал, что эти двое самая большая отрада для Никлауса. Особенно Кол, который выкидывал самые разные номера с немалыми последствиями. Они тогда остались и, не смотря на то, что Никлаусу пришлось вытерпеть после этого, не мало, он узнал, что младшие брат и сестра станут на его защиту. Он помнил, как Ребекка наставила меч на отца, защищая Никлауса и грозясь отцу убить его, если он еще раз тронет ее старшего брата. Или когда Кол, когда ему было пятнадцать, а этот период жизни их семьи с трудом выносила вся семья, ведь подростковый период их младшего брата-ведьмака подразумевал неожиданные наводнения и сильные ливни, дожди из мертвых птичек, поджоги, нашествия лягушек и змей, чуть не поджарил собственного отца и много чего еще, и мало приятного. Ведь младшенький порой, ой, как чудил. Тогда отец сильно ударил Кола и чуть его не придушил, когда младший убрал огонь. Тогда отца остановил Элайджа, но все же Клаус понял значение семьи и того, что они с Элайджей не зря остались дома. Да, им пришлось немало вынести за их человеческие жизни, но именно в такие моменты они научились стоять друг за друга горой. И спустя столетия, не смотря на ссоры и предательства, они стояли друг за друга горой, если это было необходимым. Элайджа вспомнил, как Клаус наблюдал за Колом, когда тот учился колдовать и как в тайне гордился его достижениями в магии, ведь чем взрослее становился их младший брат, тем сильнее становилась и его магия. Он помнил, как Кол утешал Ребекку, оживляя посреди зимы цветы и, иногда они приносили целую охапку полевых цветов домой. На улице зима, а в их доме пахло полевыми живыми цветами, которые своей магией оживлял Кол, даже не смотря на то, что ему за это частенько влетало.
Совесть вновь заскребла черной кошкой на душе благородного первородного. Ведь он был так сильно виноват перед младшим братом. Он так привык защищать Ника, что забыл о том, что нужно было еще защищать и Кола, которому из-за этой же магии доставалось не мало. Ведь его в деревне часто называли «уродом» и иногда другие дети бросали в него камни. Он всегда в отличие от других детей в их семье в основном был один.
Элайджа поднялся на второй этаж и направился в комнату Кола. Сейчас он нуждался в поддержке, хоть какой-то.
Через минуту к нему присоединился Клаус и они вместе зашли в комнату.
Давина без сознания лежала на кровати их младшего брата, Кол сидел возле нее, держа за руку, а Ребекка сидела на кровати и гладила ее по волосам. Кэролайн сидела рядом с Ребеккой. У всех троих был обеспокоенный вид, да это и не удивительно, ведь один волновался за любимую, вторая и третья за подругу.
Элайджа и Клаус сели в кресла и начали ждать возвращения их матери, которая не особо долго заставила себя ждать.
— Так, все вышли, — скомандовала Эстер, как только вошла в комнату со стаканом в руках, содержимое которого было очень странного цвета и мешочком.
Все думали, что Кол начнет спорить со всеми, но нет, он покорно встал и вышел, остальные последовали за ним.
Когда дверь закрылась, ведьма посмотрела на полынь, которая еще тлела. Убедившись, что их не услышат, ведьма немного привела в чувство Давину и та, через силу выпила отвар. Спустя пару минут, комната перестала кружится перед глазами, а тошнота прошла. Еще через несколько минут девушка смогла подняться на локти, а потом и вовсе сесть.
— Милая, как ты себя чувствуешь? — спросила Эстер.
— Намного лучше, спасибо. Что со мной вообще? — спросила Давина, которая чувствовала себя уже намного лучше.
— Об этом нам как раз и стоит поговорить. Серьёзно поговорить.
***
С тех пор как первородные вышли из комнаты Кола, прошло несколько часов. Сумерки уже начали сгущаться, а солнышко отправилось освещать другое полушарие планеты Земля. Полная луна поднималась на небо, готовясь дарить свою красоту этому вечеру и продемонстрировать себя во всей красе, которую редко кто видел в этом мире.
В доме первородных на это не обращали никакого внимания, ведь все жаждали узнать, как себя чувствует Давина и у них были причины волноваться за девушку, ведь она была не только возлюбленной их брата, но приемной дочерью человека, которого они считали членом своей семьи. Так что все, кроме Финна, который как всегда не особо разделял единства семьи, находились возле двери спальни Кола и ждали пока выйдет Эстер. Кол, Ребекка и Кэролайн нервничали больше всех. Спустя еще некоторое время Эстер таки вышла из комнаты и, туда сразу же влетел Кол, который уже никого не слушал. Как только вампир увидел свою девушку в не таком бледном виде, в котором она была несколько часов назад, то облегченно выдохнул.
— Как ты себя чувствуешь? — спросил Кол свою любимую.