Бенни рассказал нам, что, когда Мэрилин ответила на звонок, Карл собирался выйти из машины и мчаться на работу, но вместо этого остался и стал смотреть из окна. Он увидел человека, который попрошайничал у здания. Этот тип всегда был там — сидел, вытянув полусогнутые в коленях ноги у вращающихся дверей, с шапочкой «Данкин Донате»[38] в руке. Он протягивал шапочку, когда мы входили внутрь. Его вид, один только вид — пять лет назад этот же самый вид заставил бы Карла вытащить из карманов всю мелочь — стал символическим пыточным инструментом, который теперь, вызывая у Карла мучительную боль, обрушил на него весь неисчислимый груз прожитых дней. Предыдущей ночью боль отпустила его на час или два. Но сейчас, перед тем как Карлу войти в здание, — господи милостивый, он даже не успел еще с воплями броситься прочь от новых сплетен Карен Ву или увидеть нимб над головой Криса Йопа — они вернулись снова, вся эта череда проведенных в офисе дней, к которым добавляется еще один.
«Да сделай что-нибудь!» — хотел крикнуть Карл этому попрошайке.
Он уже хотел опустить окно и заорать. Карла оскорбляло, что этот тип сидит там и ждет его денег. Другие бродяги как-то позиционировали себя. У них были свои бренды. «Вьетнамский ветеран со СПИДом». «Безработная мать троих детей». «Пытаюсь вернуться домой в Кливленд». А у этого типа не было ничего — никаких тебе слов на картонке, никакой тебе собачки или какого-нибудь барабана. По какой-то причине это привело Карла в бешенство. Да, в другие времена он был готов отдать все, что у него в карманах, а теперь он отдал бы этому типу половину своих сбережений, только чтобы тот выбрал другое здание!
Бенни, видя, что Гарбедианы сидят себе в машине у тротуара, подкрался сзади и постучал в окошко Карла. Тот раздраженно махнул рукой — поди, мол, прочь. Бенни решил, что они ругаются, и оставил их в покое. Но Бенни оставался Бенни, он крутился вокруг почтового ящика у главного входа, где его трудно было заметить. Оттуда Бенни прекрасно видел машину Гарбедианов.
Мэрилин все еще говорила по телефону. Она обсуждала важнейшую медицинскую проблему на языке, вызывавшем зависть Карла. Он решил тоже позвонить. Он вытащил мобильник из кармана брюк, нажал кнопку быстрого набора и приложил трубку к уху.
Жена сказала в свой телефон: «Можешь подождать одну минутку, Сюзан? Тут у меня еще один вызов».
Она посмотрел на экран — какой номер на нем высветился, — потом перевела взгляд на Карла, который, приставив трубку к уху, вперил взгляд в окно.
«Что ты делаешь?» — спросила она.
«Звоню», — ответил Карл, повернувшись.
«Зачем ты мне звонишь, Карл?» — спросила его Мэрилин с осторожным недоумением.
В последнее время у Гарбедианов по утрам нередко случались скандалы, иногда самые смертоубийственные.
«Подожди секунду, — сказал Карл Мэрилин, выставив вверх указательный палец. — Мне нужно оставить голосовую почту. Привет, Мэрилин, это я, Карл. Сейчас приблизительно, — он поднял руку и посмотрел на часы, этакий формальный жест, — приблизительно половина девятого. Я знаю, детка, ты очень занята, но если ты будешь так добра и позвонишь мне, то я был бы рад… Поболтали бы. Номер мой у тебя есть, но на всякий случай вот он еще раз…»
Мэрилин снова приложила трубку к уху и сказала: «Сюзан, я тебе перезвоню».
«Пока, детка, бай-бай», — сказал Карл.
Они одновременно нажали отбой на мобильниках. Через несколько секунд экран на трубке Мэрилин засветился: получено новое сообщение.
Джо Поуп засунул голову в бокс Джима Джеккерса в тот момент, когда Бенни подходил к кульминации этого рассказа. Часть стенок нашего бокса была изготовлена из древесно-стружечной плиты, покрашенной дешевой оранжевой или бежевой краской, и держалась на соплях — иногда казалось, что они готовы рухнуть от сквозняка. Стенки других боксов делались до начала спада и могли выдержать даже ураган. История Бенни резко оборвалась. Некоторые из нас тут же исчезли из бокса Джима, а остальные не двинулись с места, но нервно поглядывали на Джо. Джо спросил Джима, будут ли готовы к пяти часам макеты, над которыми тот работает.
У Джо была такая манера — прерывать. Иногда это случалось во благо. Мы могли забыться, слушая какую-нибудь историю, время летело незаметно, и тут мог появиться кто-нибудь поважнее Джо и увидеть нас, а это было бы намного хуже. Поначалу — в самое первое время — он нам нравился. Потом как-то Карен Ву сказала: «Мне не нравится Джо Поуп» — и объяснила почему. Рассказывала она нам о своих впечатлениях почти полчаса, гнала всякую высокопарщину, наконец нам пришлось извиниться и сказать, что нужно заниматься делами. После этого никто из нас не питал ни малейших сомнений, как Карен Ву относится к Джо Поупу, а многие соглашались, что у нее есть на то законные основания и что если все так и есть, как об этом говорит Карен, то Джо — личность довольно неприятная.