– Вот видишь, я же сказал, что не причиню тебе вреда.
– Потому что не хочешь злить Альгидраса?
– Нет, – улыбнулся Алвар, – злить его – отдельное удовольствие, но огорчать – это другое. Я не люблю его огорчать.
– Почему?
– Огорчение Альгара приносит огорчение мне самому.
С этими словами Алвар наконец отпустил мою руку.
– Что тебе от него нужно?
– О, этого я сказать тебе не могу.
– Ты обещал ответить!
– О женщины! Я сказал, что у меня есть ответы, однако не все они предназначены для твоих ушей.
– Хорошо, тогда расскажи мне обо мне, – решилась я.
Я почти ожидала, что Алвар сделает вид, что не понимает вопроса, как часто делал Альгидрас, однако вместо этого он пристально на меня посмотрел – и я потерялась в его взгляде. Алвар смотрел так, будто знал обо мне все, начиная с любимого плюшевого зайца и заканчивая тайной, больной, стародавней зависимостью от учителя немецкого. Мне стало неуютно, и я было совсем решила обратить вопрос в шутку, но Алвар вдруг улыбнулся – и мгновение рассеялось.
– Ты с другой стороны, – просто сказал он.
– С другой стороны чего? – боясь спугнуть нежданную откровенность, спросила я, чувствуя, как сердце отчаянно зачастило. Вот он, шанс! Только бы он не остановился.
– С другой стороны ткани мира.
Алвар говорил не таясь, не оглядываясь по сторонам, будто мы беседовали о самых обычных вещах. Альгидрас вел себя совсем не так. Впрочем, возможно, дело было в том, что Алвар не держал секретов от своих людей, прочие же не смогли бы подойти и на выстрел.
– Откуда ты знаешь?
– Я чувствую. Это как… – он щелкнул пальцами, подбирая слова, произнес что-то на кварском, – как…
– Свет, – с чудовищным выговором подсказал один из воинов, даже не повернувшись в нашу сторону.
– Благодарю, Алиш! Он прав. Ты словно свет. Как ты сюда попала? Морем?
Я медленно кивнула, напрочь забыв об осторожности и даже не думая о том, что такая неосмотрительность может привести к необратимым последствиям. Да, я не знала об Алваре ничего, Альгидрас утверждал, что он опасен, и я сама видела это во сне, но он вдруг оказался единственным, кто был готов сказать правду, потому я уцепилась за эту возможность двумя руками.
– Тебя призвала Святыня? Через воду? Прелестно!
– Что тебя так радует? – не выдержала я его жизнерадостного вида.
– Ну как же! Тебя призвала сама Святыня!
– Так. Давай сначала. Я ничего не понимаю.
– На этом языке очень сложно говорить. Он… Мне его мало, – пожаловался Алвар.
Как переводчик я его отлично понимала, но сейчас было не время входить в его трудное положение, поэтому я заверила:
– Твою речь я понимаю прекрасно. Просто расскажи мне о Святыне! Что она такое?
– Кто, красавица моя, не что! Она – все сущее.
Я закатила глаза, вспоминая, что эту же фразу мне сказал Альгидрас.
– То есть ты тоже не знаешь?
– А кто еще не знает? Альгар? – оживился Алвар. – Он упрямец. Я ведь сказал ему, что готов ответить на все вопросы, а он не верит.
Мне показалось, что факт упрямства Альгидраса в самом деле огорчает Алвара.
– А ты знаешь? – вернулась я к насущному вопросу.
Алвар неожиданно шагнул ближе, оказавшись почти вплотную ко мне, я запоздало шарахнулась в сторону, вернее, попыталась, потому что он быстро перехватил меня за локоть и склонился к самому моему уху. От него пахло мятой.
– Тише. Это не для посторонних ушей.
Я кивнула и попыталась осторожно высвободить локоть. Он тут же выпустил. В знак признательности я не двинулась с места, позволив ему говорить мне почти в самое ухо. Оставалось надеяться, что этот способ передачи информации в нашем случае был действительно оправдан.
– Святыня живая. Некогда она была девой. Не менее прекрасной, чем ты.
Я невольно отклонилась и посмотрела на Алвара, силясь понять, не шутит ли он. Судя по выражению лица, он не шутил. Его взгляд был очень серьезным, а еще в нем светилась безграничная нежность, будто он лично знал эту самую деву.
– Ты не мог ее знать – ты слишком молод!
Алвар улыбнулся слегка грустно.
– Память предков. Она вот здесь, – смуглая ладонь коснулась груди там, где сердце.
Я посмотрела на его руку, унизанную перстнями, и подумала, что попала в какую-то арабскую сказку.
– Она была девой, а дальше?
– А потом стала камнем.
– Почему?
– О, тому было много причин. Главная из которых – любовь!