– Что тебе нужно здесь на самом деле, чужеземец? – медленно произнес Миролюб. – Сначала мой сын, потом невеста. Ты не боишься, что твоим людям придется везти через моря скорбную весть о твоей безвременной кончине?
Я вздрогнула от того, насколько этот Миролюб был не похож на того, которого я знала.
– Не стоит пугать меня, княжич. Я не враг тебе. И ты даже во сне не увидишь того, что я могу сделать с твоим княжеством… но не делаю, потому что я не враг, повторяю.
– Ты пугаешь? Меня? – и столько спокойного любопытства было в этом вопросе, что я подумала: «Ни за что на свете нельзя становиться врагом Миролюбу. Какое счастье, что он во мне заинтересован!»
– Ну что ты, светлый княжич, – учтиво произнес Алвар. – Я просто хочу показать, что я не враг. Мог бы быть им, но не стану!
– О чем вы говорили? – этот вопрос уже относился ко мне, и я приложила усилия, чтобы не вздрогнуть.
– О… об Олеге.
Алвар рядом со мной слегка дернулся, и я не сразу поняла, что случилось, лишь потом заметила, что воздух словно вибрирует, как вчера при нашей встрече на рынке. Я перевела взгляд на Альгидраса. Тот смотрел на Алвара не отрываясь, и его глаза горели неприкрытым бешенством. Таким я его еще не видела.
Миролюб с интересом покосился на Альгидраса, потом на Алвара. Алвар кашлянул и потер грудь, потом с силой втянул воздух, словно ему вдруг стало тяжело дышать, и лишь после этого посмотрел в глаза Альгидрасу.
– Брат Альгар, не делай так больше, прошу тебя.
И он действительно просил. Альгидрас моргнул и сморщил нос, а потом, опустив голову, уткнулся лбом в по-прежнему сцепленные кисти. Я ожидала, что он извинится, что бы он там ни сделал, но он не сказал ни слова.
– Мы говорили об Альгаре, – как ни в чем не бывало продолжил Алвар, – и немножко о старых сказаниях. Твоя невеста очень любит сказания, княжич. Я пообещал прислать ей чудную книгу на вашем языке, когда доберусь до дома.
Некоторое время в комнате были слышны лишь негромкое дыхание и треск поленьев в очаге. Миролюб молча смотрел на Алвара, тот не отводил взгляда. Казалось, их бессловесная дуэль продолжалась вечность.
Неожиданно княжич хлопнул ладонью по столу и, резко поднявшись, вышел из комнаты. Я удивленно посмотрела на закрывшуюся за ним дверь, потом на Алвара. Тот улыбнулся и пожал плечами. Выглядел он при этом так, будто пребывал в компании добрых друзей. Альгидрас на уход княжича никак не отреагировал. Он все так же сидел, опустив голову, и игнорировал взгляд Алвара. Пару раз казалось, что Алвар собирается заговорить, однако он так и не произнес ни слова. Мне было неловко находиться с ними за одним столом, но выбора не было.
Вскоре вернулся Миролюб, за ним в комнату вошли слуги с кувшином для умывания и рушниками, потом появились девочки-подростки, которые принялись споро накрывать на стол, косясь на Алвара и перешептываясь. Тот принимал женское внимание благосклонно, улыбался, подмигивал и даже подхватил блюдо, выскользнувшее из рук черноглазой хохотушки. Девушка поблагодарила, потом что-то шепнула ему на ухо, тот качнул головой и что-то шепнул в ответ. Миролюб смотрел на все это нейтрально. Альгидрас же все время, пока накрывали на стол, простоял перед очагом, пристально глядя в огонь. Меня этот факт сердил, потому что я хотела погреться, но подойти к нему не решилась.
Когда мы садились обедать, я вдруг поняла, что не чувствую ни одной эмоции Альгидраса. Он закрылся таким глухим щитом, что казалось, будто его вовсе нет в комнате. Я впервые задалась вопросом, чувствуют ли они с Алваром эмоции друг друга. И если да, то от кого сейчас закрылся Альгидрас, от меня или от него? А еще в голову настойчиво лезли слова Алвара о том, что Святыня не может навеять чувства. От всего этого еда казалась лишенной вкуса, и я просто заставляла себя механически жевать, чтобы не вызывать лишних вопросов.
На выходе из харчевни мы расстались с Альгидрасом, который тут же исчез в ближайшем переулке, а потом Миролюб долго прощался с Алваром. Я ожидала, что Алвар бросится догонять своего «брата», однако тот признаков нетерпения не проявлял, выглядел расслабленным и поддерживал светскую беседу, точно вправду был гостем столицы. Миролюб же играл роль радушного хозяина, и я только диву давалась, для кого они дают этот блестящий спектакль, неужели для меня? Я-то как раз прекрасно понимала, что ни о какой симпатии между ними речи не идет. Они оба оказались в условиях, когда были вынуждены если не сотрудничать, то, во всяком случае, не вредить друг другу. И камнем преткновения, как это ни странно, являлся Альгидрас. Отчего-то он был настолько нужен этим двоим, что они даже готовы были терпеть общество друг друга и вести светские беседы.