– Там была змея, – прошептала я. – Огромная черная змея. В постели.
Миролюб наконец посмотрел на меня, и я застыла, чувствуя, как струйка холодного пота бежит между лопатками, заставляя невольно ежиться.
– Я не видел там змеи, – негромко ответил он.
Я вздрогнула от накатившего ужаса.
– То есть она где-то в доме? – панически прошептала я.
Миролюб вздохнул, а потом посмотрел на меня со смесью жалости и разочарования.
– Не думаю, что она в доме. Не думаю, что она… вообще была.
– Что? Но я же видела… А потом кто-то из девушек кричал… ты же побежал на крик!
– Вéсна кричала, потому что огонь увидела. Не было змеи!
Я помотала головой и невольно отступила на шаг.
– Я не могла скинуть лампу со стола. Тем более на кровать.
– Рука эта, – невпопад откликнулся Миролюб. – И не обнимешь даже.
Я выдавила из себя улыбку и протянула руку к факелу.
– Давай подержу. Тут кроватей нет.
Миролюб улыбнулся одними губами и передал мне факел. Сам же крепко прижал меня к себе, зашептав на ухо:
– Я не говорю, что пожар устроила ты. Мог кто-то иной. Кому-то ты здесь не угодила.
Я нервно усмехнулась в его плечо, стараясь отвести факел как можно дальше от нас.
– И кому я могла не угодить, интересно?
Миролюб тоже усмехнулся мне в висок, вероятно подумав об Уладе. У меня же к этому списку добавлялась еще и Добронега, как ни страшно было это признавать. Еще я держала в уме то, что Ярослав был человеком княжича, и, значит, в Каменице могли быть те, кому выгодна смерть Всемилы. Да и тело самого Ярослава так и не нашли. Мне снова захотелось в Свирь, к Радиму. Впрочем, был ли город, который я успела признать домом, теперь так же безопасен для меня, как и раньше?.. Благо на фоне этого страха грела сумасшедшая мысль: Миролюб на моей стороне. Он не винит меня в пожаре, несмотря на то что подтвердить мои слова некому. Я была благодарна настолько, что не стала настаивать на том, что видела змею. Может, это морок, навеянный Святыней, или же я наконец сошла с ума? Мой разум держался и так неоправданно долго, принимая как данное всю чудовищность моего появления и пребывания здесь.
– Пойдем, застынешь. – Миролюб снова легонько коснулся губами моего виска и потянул меня к дому.
Я послушно последовала за ним, но у самого крыльца замерла. Мысль о змее вернулась. Я, как наяву, снова увидела черное извивающееся тело, ползущее прямо ко мне. А что, если Миролюб просто ее не заметил и она теперь в доме? Здесь нет электричества. Зато есть десяток темных коридоров и несчетное количество погруженных во мрак углов. Если до этого момента я не могла сказать, что страдаю боязнью змей, то сейчас поняла, что не могу сделать ни единого шага дальше.
Миролюб вытащил из моего судорожно стиснутого кулака тяжелый факел, пристроил его на скобу у крыльца и протянул мне руку. Он смотрел спокойно и уверенно. Я бы многое отдала за то, чтобы выглядеть хотя бы вполовину такой же спокойной.
– Там змея, – упрямо повторила я. – Я ее видела, понимаешь?
– Ясно солнышко, – ласково, как к неразумному ребенку, обратился Миролюб, – там не было змеи. Змея не иголка, ее не спрячешь. Это просто тень, и ты устала сегодня. Алвар со своими разговорами, потом мы с Олегом… Мне самому уже от усталости последних дней чего только не видится. Но это пройдет, слышишь? – он ласково коснулся моей щеки тыльной стороной ладони. – Все наладится.
Я глубоко вздохнула, собираясь с силами. Очень хотелось верить, что все наладится, но что-то не давало мне успокоиться на мысли, что мне это привиделось.
– Я не могу туда вернуться, – прошептала я и подняла на Миролюба полный мольбы взгляд, надеясь на его понимание.
Кто, если не он, поймет меня и поможет?! И он не подвел. После бесконечно долгого взгляда глаза в глаза Миролюб повернулся к дому, несколько секунд подумал и спросил:
– Но тебе ведь не будет страшно с Добронегой?
Я неосознанно вцепилась в его запястье. Вот только что я могла сказать? Что считаю Добронегу виновной в том, что в моей постели оказалась змея? Эта мысль оформилась совершенно четко. Я подозревала не только Уладу, но и мать Радима. Из нашего с ней утреннего разговора я мало что поняла, зато отлично запомнила ее мольбы не забирать ребенка Златы и не забирать Радима. На месте материнской любви ядовитым цветком расцвел страх, и, вероятно, Добронега вздохнула бы свободнее, исчезни я из этого мира. В конце концов, они уже успели оплакать Всемилу. Во второй раз это не будет так тяжело, тем более на фоне новости о ребенке. Так могу ли я спокойно остаться с ней на ночь? Я зажала рот ладонью, чтобы не разреветься, и вновь посмотрела в глаза Миролюбу.